С тех пор, как Джессика ночевала здесь в последний раз, прошло уже две недели. Это было в ту ночь, когда Фубу позвонил ей пьяный в стельку, будучи таким же очаровательным, как и всегда. Он хотел предложить ей, по его словам, лучший секс в ее жизни. Несмотря на всю браваду, все прошло довольно посредственно. В конце концов Джессика удовлетворилась тем, что накрыла одеялом своего отключившегося гостя и вытерла следы от бокала вина, который выскользнул из его безвольной руки.
Джессика опустила почту на стол и достала из связки ключей второй из них. На правой от входа стене, рядом с альковом, была еще одна входная дверь. Две входных двери в такой маленькой квартире всегда вызывали смех у ее редких посетителей.
Джессика открыла и эту дверь и вышла на вторую лестничную клетку в одних носках. Здесь не было лифта, только лестница, ведущая вниз и на балкон для проветривания, а также на чердак. На лестничной площадке имелась еще одна дверь, без таблички. Джессике не было необходимости включать свет на лестнице, хотя она слышала, как за ней закрывается дверь в студию. Ключ с зеленым резиновым кольцом погрузился в замок. И снова свет залил темную лестничную клетку. Но на этот раз Джессика ввела код системы безопасности, прежде чем пройти по длинному коридору. Она вошла в большую комнату, из эркерных окон которой открывался панорамный вид через парк на залив и на юг к зданию парламента и ярко освещенной улице Маннергейминтие за ним. Дизайн квартиры представлял собой смесь модных решений и старой мебели, консервативного и современного искусства. Полдюжины картин в декоративных рамах висели на длинной стене за двумя диванами. Несмотря на различие стилей, работы Мюнстерхельма, Шерфбека и Эдефельта пребывали в полной гармонии друг с другом.
Джессика прошла через гостиную, мимо винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, и вошла в просторную кухню. Она включила электрический чайник, достала из буфета белую кружку, поставила ее на стол и прислонилась к стойке. Компания Poggenpohl. Если не считать отделки шкафов, кухня в точности такая же, как в доме Копоненов. Три года назад она стоила шестьдесят три тысячи евро, включая саму технику и установку.
Вода в хромированном чайнике постепенно начала закипать. Джессика открыла ноутбук, лежавший на стойке, набрала пароль, открыла поисковую систему и ввела malleus maleficarum. Час назад «Молот ведьм» не имел для нее никакого значения, но теперь, когда она увидела те слова на крыше дома Копоненов, девушка не могла удержаться от того, чтобы не погуглить их. Вообще, ответственность за исследование книги и ее истории не лежала на плечах Джессики. Эрн немедленно поручил это специалистам из отдела, Нине и Микаэлю, которые в этот самый момент яростно перечитывали не только книги Роджера Копонена, но и все, что касается «Молота ведьм», который им доставили в середине ночи. Нина и Микаэль — важные специалисты отдела по расследованию убийств, у которых глаз заточен на мелкие детали, критически важные для расследования. Джессика знала и о том, что они встречаются вне офиса, хотя они никому в этом не признавались. Джессика почувствовала угрызения совести. Нина заслуживает лучшего человека — и лучшего друга.
Джессика открыла англоязычную статью в Википедии. Она была более полная, нежели финская, и содержала средневековые рисунки, детально изображавшие различные методы убийства. Она тщательно просмотрела текст, от некоторых фраз у нее замирало сердце. Подозреваемую ведьму было разрешено пытать, пока она не сознается в колдовстве. Джессика знала, что применение психологического или физического насилия для получения признания не являлось чем-то необычным — это происходит и по сей день во многих авторитарных государствах. Но идея колдовства как уголовного преступления была абсурдна. Сколько невинных людей пострадали только потому, что в глазах католической церкви они были еретиками? Как могло случиться, что одно неверное высказывание, скверный слух или точное предсказание погоды могли кого-угодно отправить на костер под одобрительные крики кровожадной толпы?
Джессика развернула распечатку, которую дал ей Эрн, и набрала имя работодателя Марии Копонен в поисковой системе, начав просматривать идеально вылизанный веб-сайт компании под названием «Neurofarm». Контрактный производитель нейролептиков, что бы это ни значило. Она могла бы поручить дальнейшие поиски настоящему «двигателю» их команды, Расмусу.
Вода в чайнике закипела. Джессика подняла остекленевшие глаза от экрана, бросила пакетик чая в кружку и погрузила его в горячую воду. Кружка оказалась горячей, и кончики пальцев онемели. Прошло уже много лет с тех пор, как Джессика мечтала потерять чувствительность не только в пальцах, но и в каждой клеточке своего тела.
Джессика захлопнула крышку ноутбука и потерла глаза. Она сгорала от желания погрузиться в это дело, но ее мозгу нужен был отдых. С горячим чаем в руке она прошла в гостиную. Комната была похожа на музей, который она постепенно обновляла каждый год. Старый рояль был закрыт, как и кофейный столик, который передавался в ее семье по наследству в течение столетия. Бледно-розовые обои уступили место светло-серой краске. Тем не менее квартира выглядела биполярно, будто человек, живущий в ней, не мог определиться, тридцать ему лет или восемьдесят. По какой-то причине в последнее время это очень беспокоило Джессику.
Холод наполнил Джессику, как будто ветер снаружи поселился внутри нее. Она поймала себя на том, что жалеет, что не пошла к Фубу. Дом, в котором Джессика родилась и всегда чувствовала себя в безопасности, никогда не был слишком большим, голым и одиноким. Но сегодня Джессика была уверена, что не сможет уснуть.
19
Шепот. Он звучал не близко, а доносился будто бы издалека, слишком издалека, чтобы быть реальным. И поэтому казался таким необычным. Джессика открыла глаза. В гостиной было темно, телевизор выключился автоматически по таймеру. Время на электронных часах показывало 3:30 утра. Снаружи завывал ветер, стекла скрипели. Несмотря на это, в квартире было душно и жарко.
Шепот. Джессика села.
— Кто здесь?
Джессика спросила это, хотя и понимала, что голос принадлежал ее матери, когда-то это был самый красивый голос в мире. Она помнила, как чувствовала ее шепот, пока солнечные лучи проникали сквозь ее закрытые веки. Она помнила нежные руки, которые поднимали ее и держали. Их носы соприкасались в «эскимосском поцелуе».
Шепот. Мама, должно быть, знает, что Джессика проснулась. Так почему же она все еще шепчет? В чем дело, мама? Но мать не отвечала, она просто сидела за длинным обеденным столом спиной к Джессике. Я опоздала к завтраку? Ты с ума сошла, мамочка? Не сердись, мамочка.
Шепот. Джессика медленно встала. Ее ноги показались ей легкими, как перышко. Колени стали гораздо крепче, чем обычно по утрам. Ничего не болело. Она легко скользила к кухонному столу.
— Мама? — позвала Джессика и вдруг поняла, что не узнает собственного голоса. Это был не голос ребенка, а голос взрослого. Но мать не обернулась. Черные волосы рассыпались по обнаженным плечам. У матери был такой вид, словно она собиралась на вечеринку. Под стулом, рядом с ее босыми ногами, стояли великолепные туфли на шпильках. На ней было черное вечернее платье, то самое, в котором она была на своем первом большом гала-концерте.
