Эти обстоятельства противоречат свидетельствам летописи об обширности «великого двора», на котором устраивались конные состязания
[625]. Косвенным свидетельством в пользу локализации «великого двора» у стен Софии могут рассматриваться остатки обширной светской постройки, датируемой концом XI — началом XII в., которые расположены неподалеку от Ирининской церкви. Не исключено, что перед нами остатки княжеской резиденции XII в.
[626]
Суммируя все наблюдения, хотелось бы сказать, что рассуждать о переносе места проведения вечевых собраний к сакрально значимому центру города — резиденции князя и собору Святой Софии после 1068 г. преждевременно сразу по нескольким причинам.
Во-первых, княжеская резиденция близ Софии («княж двор», «великий двор» или «двор Ярославль») возникает не раньше первой половины XII в. Во-вторых, к этому же времени относится появление практики вечевых собраний близ Софии, включая торжественное «посажение» князя на стол. Эти обстоятельства действительно говорят о возрастании роли веча и изменении его статуса. Но произойдет это только в эпоху Мономаха. В 1068 г. был сделан важный, но всего лишь первый шаг в деле превращения киевской политии в самостоятельный субъект политических отношений.
§ 3. Периферийные центры Русской земли и проблема титульных митрополий второй половины XI в.
Середина — вторая половина XI в. — это время консолидации городских общин ведущих городских центров Русской земли (Киева, Чернигова, Переяславля); превращение их в субъекты самостоятельной политики.
Киевский переворот 1068 г. возвестил наступление новой эпохи. Древнерусская волостная структура решительно выступила на авансцену истории, заставив с собой считаться. События 1068 г. уже рассматривались выше, поэтому здесь я хотел обратить внимание на следующие аспекты.
С одной стороны, факт изгнания Изяслава и посажения Всеслава означал конец монопольному праву княжеской корпорации в деле распределения столов. Отныне и после 1068 г. князья всегда будут вынуждены считаться с позицией городов в вопросе столонаследия. В качестве хрестоматийного примера может считаться случай в ПВЛ 6610 (1102) г., связанный с новгородским столом. Запись эта уникальна еще и тем, что в этом небольшом сюжете отразились вся практика распределения власти в княжеской среде и те изменения, которым эта практика подвергалась. Согласно сведению автора ПВЛ, 20 декабря 1102 г. к Святополку пришло новгородское посольство. Причиной стал договор, заключенный между Святополком и Мономахом: «…бѣ бо Стополкъ с Володимером рядъ имѣлъ». Суть договора состояла в том, что в Новгороде должен был сесть сын Святополка Ярослав, а Мстислав Владимирович занять владимиро-волынский стол
[627]. Новгородцы с таким решением не согласились, «…Стополкъ же многу прю имѣвъ с ними онѣм же не хотѣвшим», но новгородцы настояли на своем. Размен столов, предусмотренный междукняжеским соглашением, не состоялся, и позиция городской общины сыграла в этом деле решающую роль
[628].
Пример, приведенный выше, относится к Новгороду, но сама история Русской земли демонстрирует схожие тенденции и для более раннего времени. События вокруг Чернигова 1078 г., связанные действиями Изяслава и Всеволода Ярославичей по выдворению из города Олега Святославича и Бориса Вячеславича. По свидетельству ПВЛ, «…и поидоша к Чернигову и Черниговци затворишася в градѣ Олег же и Борисъ [не] бяста Черниговцемъ же не отворившимся приступиша ко граду»
[629]. И только после поражения Олега и Бориса в битве у Нежатиной Нивы черниговцы согласились принять на княжение сына Всеволода Владимира. Стоит, на мой взгляд, согласиться в оценке этого эпизода с И.Я. Фрояновым и А.Ю. Дворниченко, которые полагают, что события 1078 г. свидетельствуют «…о высоком уровне организации черниговской общины, о ее стремлении бороться с киевской общиной»
[630].
Обретение Черниговом и Переяславлем статуса княжеских городов уже в середине XI в.
[631] ускоряло их стремление к независимости от Киева. С учетом того факта, что столичный статус Киева был в первую очередь статусом сакрально-религиозным, логично предполагать, что именно в церковной сфере проявятся стремления к «автономизации». Подтверждение этого обстоятельства я усматриваю в факте существования в 1070–1080-х гг. независимых от Киева митрополий.
Сведения об этом встречаются в памятниках второй половины XI в., в первую очередь в «Сказании чюдес святою страстотьрпцю Романа и Давида»
[632]. Повествуя о перенесении мощей святых князей, состоявшемся 20 мая 6580 (1072) г. в Вышгороде, «Сказание» указывает на то, что в церемонии участвовали, помимо князей Ярославичей «…митрополитъ Георгии Кыевский дроугый Неофить Черниговский и єпископи Петръ Переяславскы и Никита Белгородскы и Михаилъ Гургевскы…»
[633]. Интересно, что в самом тексте ПВЛ, созданном с привлечением материалов «Сказания», упоминание о черниговском митрополите опущено
[634].
