Хорне, щурясь на неожиданное солнце, пробившееся через совсем осенние тучи, отошел в тень. Встал, рассматривая горожан, становящихся все цветастее. Темные и светлые однотонные платья встречались уже через раз, не как раньше, когда текли по всем улицам единой полосой. Серебро, в посуде и приборах, ждущее своего времени на «Марионе», придется впору, барышники появятся после обеда. Хорне усмехнулся, понимая – сегодня ждет торг за самые лакомые куски добычи, доверенной командой к перепродаже.
– Милостью Кесаря-Солнца! – донеслось со стороны. Ну, и тут шкипер не ошибся.
Легионеры уходили на Янтарное побережье, в Восточный номед не в полном составе. И вербовщики, везде и всегда, уже вставали на нужные места, занимая с разрешения Мар-ярла площади и рынки. Стреендам город вольный, кому захочется послужить кесарю и империи, так милости просим.
Все было как обычно, как до Хорне и как будет после. Ему даже не стоило слушать, чтобы вспомнить зычно сказанное вербовщиком, сержантом тяжелой пехоты, красующимся перед горожанами и, в особенности, горожанками, красным мундиром, густо переплетенным специально нашитым серебряным галуном. Сержант, туго перетянутый кушаком с неизменным серебром, держал руку на рукояти широкого меча, неизменного, как вышитое солнце на левом оплечье мундира, выпячивал грудь и величаво поворачивал голову, заставляя шевелиться султан из крашеного конского хвоста, петушиным гребнем торчащим по шлему. Само собой – начищенному так, что бриться можно.
Хорне помнил все, до последней буквы, заученное каждым вербовщиком, виденным в жизни. Разве только его первый, да и единственный, носил серо-голубой свободный кафтан, прикрытый кожаным нагрудником. И вместо серебра на оплечье зеленела от морской соли бронза.
Бешеная свора
Волна ударила в лицо, за ней, ворча, накатила следующая. Сапоги набрали воду сразу, тяжело повисли на ногах, мешали цепляться за песок. Они шли вперед, шли через рокот прибоя, шли, прикрываясь круглыми щитами, держа их над головой.
Воздух пел стрелами, выл ветром, попутным для них и гибельным для людей, прущих к берегу. Воздух пах солью, начавшимся дождем и горящей смолой. Воздух смердел смертью, дотягиваясь до новичков, пытающихся выбраться на пляж.
«Старички» гнили на кольях, сбитых по три и расставленных перед частоколом, опоясывающим каменистый язык, раздирающий песчаную косу и уходящий наверх, к серо-стальным холмам, переливающихся травяными волнами в такт морским. Там, на холмах, за серо-белыми стенами, их ждали смелые люди. Еще более смелые ждали на каменном языке и самом пляже.
Огненные шары величаво и неумолимо плыли над головами атакующих. Гудели тросы требушетов, запуская следующие снаряды, туго сплетенные из соломы, смолы, канатов и остро крошенных камней внутри. Полыхал карбас, зацепленный пламенеющим плевком, плавали разбитые доски соседнего, словившего прямое попадание. Шары, ухая, снижались, падали в волны, цепляли лезущих из волн пехотинцев.
«Змеи», высадившие десант на карбасах, до поры прицепленных за кормой, отползали. Весла вздымались вверх-вниз, как лапки водяных жуков, отводя корабли дальше, пряча от требушетов, наводящихся все точнее. Одна морская многоножка уже добегалась, все больше задирая вверх затейливое рыло тарана и дно, покрытое позеленевшей медью. Через ухающее и откатывающееся море доносился звон цепей и многоголосый крик гребцов, тонущих прикованными.
Хорне ходко шел вперед, тащил на плече тощего долговязого соседа по карбасу. Дурень, оказалось, не умеет плавать и когда пришлось прыгать за борт, тут же нахлебался соленого. Чуть не утонул там, где в спокойное море щенок бы выплыл, а этот, взмахнув руками и немо открывая рот, уже потянулся вниз.
Ему бы его бросить, выбираясь на пляж, стараясь дотянуть до косы, но… Хорне сам оказался дураком, подхватив длинного и потащил, как мог, вперед. Чуть сам не потоп, но справился. Сейчас длинный уже начал брести сам и даже потащил наружу меч.
– Клайд! – фыркнул, сплевывая воду.
– А? – крикнул Хорне, наконец отпустив его и подняв свободную руку над собой. Чертовы щиты, свои и спасенного, Хорне срезал, те тянули вниз.
– Я Клайд!
Хорне не ответил, пригнувшись и пропуская над головой длиннющую стрелу из «скорпиона». Им везло, у абисской крепости все пушки были направлены на подъем с суши, откуда густо лезли осаждающие ее легионеры. Там, на твердой земле, сейчас все красное и горящее, а дым заметен даже тут. Тут, где им, морским пехотинцам, нужно сотворить невозможное – взять каменную суку с тыла, откуда никто не ждал повторного удара.
Хорне наткнулся на настоящее сокровище. Сокровище, насквозь пробитое выстрелом «скорпиона», моталось на стреле, оседая в воду. Два собрата-наемника, погибшие в один миг, не выпустили из рук щитов. Теперь хотя бы можно прикрыться от обычных стрел, летящих все гуще.
Клайд стянул защиту быстро, кинул один своему спасителю, сноровисто прикрылся вторым. Меч у него оказался интересным – с глубокой чашкой-гардой, широкий, как коровий язык. А сам оказался рыжим, из-под круглого шлема, выданного без подшлемника, выбились длинные пряди.
– Держись за мной!
О, только выжил, а уже раскомандовался! Хорне, глядя на зачастившие ближе к песку длиннющие ноги, сплюнул и укрылся за ним.
Три роты, скинутых в море, выбрались на берег сам-треть. Серо-черные, блестящие от воды, сбились в кучки, понимая – смерть, топившая их только что, сейчас примется всерьез. Если не придет помощь. А вот ее-то, в такую качку, Хорне не ждал. Не верил в такой исход и сильно удивился, когда из-за спины пророкотало, затем еще и еще.
Он оглянулся, стоя на колене и вжимаясь в песчаную сырую кашу, прячась за хреновым щитом, блоддеров хвост. И, сам не ожидая, дико заорал, радуясь увиденному всей своей только-только начавшейся жизнью. И, возможно, все же продолжающейся.
«Змеи» смогли подтянуть с моря два длинных насада, плоских как корыта, но сумевших не пойти ко дну. На каждом, смотря жерлами на врага, сейчас грохотало по четыре орудия. Если шкиперы весельных кораблей умудрятся развернуть плавучие батареи вторым бортом, то…
– Выгорит, моряк? – крикнул ему в ухо Клайд, весь в крови и прячущийся за соседом, словившим стрелу в шею и сейчас, брызгая красным, умирающим.
Хорне оскалился в дикой надежде и кивнул. Он не знал правды, да и как ее ждать в море, особенно, если там не маре-манны, а шкиперы, ходящие по Узкому морю? Не ждал, но надеялся, ведь бежать отсюда, с его первого поля боя, было некуда.
А впереди, на каменном языке, вдруг затрещало, донесся крик, переросший в разрозненные вопли. Что такое?
– Ханьский огонь! – Клайд покачал во рту зуб, сплюнул красным. – Они притащили ханский огонь, морячок!
Со второго корыта, верно, вдруг завыли и задымились, улетая над головами десанта, вытянутые толстенные стрелы. Черные следы дотянулись вслед первому, уже расцветшему жарким всплеском и защитники крепости, со всеми их укреплениями, механизмами и подкатывающим подкреплением, скрылись за сплошной стеной пламени.
