Еще одним излюбленным якобы «признаком фальшивки» является отсутствие полной даты — есть месяц и год, но нет числа
[1116]. Однако известны и другие записки Л. П. Берии с непроставленным числом месяца
[1117], чем доказывается, что он лично в этом моменте пунктуален не был, а значит, в определенных условиях дату мог и не проставить. В нормальных условиях дата на записке НКВД проставлялась вместе с регистрационным номером. Однако, как мы увидим позже, мы имеем дело как минимум со вторым вариантом записки Л. П. Берии, первому варианту которой регистрационный номер был присвоен еще 29 февраля и потому, вероятно, уже был изначально проставлен на мартовском варианте, когда на нем еще и не могло быть полной даты, потому что сам документ еще какое-то время оставался в НКВД и исправлялся. Другими словами, обычный контроль «проставил номер, проставь и дату» отсутствовал, и Л. П. Берия, не будучи пунктуальным в проставлении дат, по окончании редактирования просто отослал (или принес) записку адресату, которого такие тонкости не интересовали. Так что, именно учитывая сложную историю создания этого документа, о которой вскоре пойдет речь, отсутствие числа месяца не является признаком подделки. Наоборот, фальсификатор с большой вероятностью проставил бы дату, чтобы не привлекать внимание.
На основании одной цитаты из протокола заседания Конституционного суда по делу КПСС, во время которого защитник КПСС Ю. М. Слободкин сделал утверждение, что записка Л. П. Берии датирована 5 марта, Ю. И. Мухин, а затем и перенявший его аргумент сам защитник стали утверждать, что переданная в суд копия записки имела дату 5 марта, которую фальсификаторы якобы позже удалили (без какой-либо представимой причины)
[1118]. На самом деле Ю. М. Слободкин, совершенно не разбиравшийся в документах ЦК, принял за дату записки рукописную пометку «от 5.III-40 г», которая находится в правом верхнем углу первой страницы документа (под еле-еле видным штампом с вписанными от руки номером протокола «13» и пункта «144оп»). Копия, представленная в суд, опубликована и не отличается от других таких копий
[1119], и во время самого процесса судья Б. Эбзеев описал записку так
[1120]: «обращение Народного комиссариата внутренних дел, точная дата не указана, марта 1940 года»
[1121].
Отрицатели, и в частности В. Н. Швед, считают признаком фальшивки тот факт, что номер записки (794/Б) не соответствует предполагаемому временному периоду создания записки (с 3 по 5 марта выдавались более высокие номера; записка № 793/б датируется 29 февраля), и указывают на то, что в ЦА ФСБ хранится справка-заместитель записки Л. П. Берии, где она датируется 29 февраля.
