Полгода спустя разведчики уже переместившегося к тому времени на Волынь Черниговско-Волынского партизанского соединения генерал-майора Алексея Федорова переслали начальнику УШПД Тимофею Строкачу и первому секретарю ЦК компартии Украины Никите Хрущеву подробный отчет об ОУН — УПА. Он был основан на некоей добытой по разведканалам информации и содержал ценные данные об украинских националистах: их лидерах, политической программе, настроениях, боевом потенциале, а также отношениях с немцами и советскими партизанами
[463]. Более того, уже по окончании войны, подводя итоги своей деятельности, УШПД утверждал, что на определенном этапе его разведчики из соединения имени Хрущева сумели завербовать ценный источник, обладавший разветвленными связями в руководстве украинских националистов. Работая под псевдонимом Лаврентьев, он якобы сообщил партизанским кураторам важнейшую информацию об УПА: дислокация вооруженных отрядов организации в Западной Украине, связи с немцами и планы по ведению вооруженной борьбы против советских партизан
[464].
Тем временем в Белоруссии местные партизанские разведчики рапортовали об агентурном проникновении в ряды так называемой Белорусской Центральной Рады (БЦР), основанной в 1943 г. на территории генерального округа Белоруссия рейхскомиссариата Остланд и располагавшей собственными полицейскими и военизированными структурами. Партизанский агент «Василек» присутствовал на первом заседании БЦР и впоследствии передал ценную информацию об этом событии кураторам, а через них — и высшему коммунистическому руководству Белоруссии
[465]. Позднее, в конце марта 1944 г., неназванный партизанский агент — возможно, все тот же «Василек» — сообщил разведке Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) о содержании закрытого заседания БЦР, проведенного «президентом» этого органа Радославом Островским в городе Вилейка. Помимо самого Р. Островского, были названы еще пятнадцать участников заседания — руководители и активисты вилейского отделения БЦР
[466].
Параллельно данной разведработе БШПД по белорусским националистам и коллаборационистам работала находившаяся на территории Белоруссии с марта 1943 г. совместная спецгруппа ЦШПД и БШПД под командованием капитана (позднее майора) Степана Казанцева. С этой спецгруппой — впоследствии она стала известна благодаря участию, правда безрезультатному, в «охоте» советских органов госбезопасности и партизан на генерального комиссара округа Белоруссия Вильгельма Кубе
[467] — поддерживал агентурную связь завербованный в качестве «осведомителя» либо ею, либо еще ранее, известный белорусский писатель Рыгор (Григорий) Мурашко, проживавший в тот период в оккупированном Минске
[468]. По информации, переданной Казанцевым в советский тыл в начале 1944 г. и отложившейся в архиве БШПД, Р. Мурашко предоставил партизанским разведчикам подробное описание истории и деятельности так называемого Белорусского национал-демократического движения, включая многочисленные установочные данные на лидеров и активистов этой организации в оккупированной Белоруссии и за ее пределами
[469].
Наряду с разработкой националистов утвержденная начальником БШПД Петром Калининым в июне 1943 г. «Программа по специальному циклу по подготовке агентурных разведчиков» особо акцентировала необходимость «систематически проводить работу по привлечению на сторону партизан старост, старшин, бургомистров»
[470]. Не довольствуясь в работе с данной категорией немецких пособников лишь агентурной разведкой, белорусские партизаны обращались к ним также при помощи агитации. Занятым в оккупационной администрации советским гражданам партизанские листовки предлагали следить за немцами, скрупулезно регистрировать все их действия и намерения и немедленно сообщать о таковых «народным мстителям» или приближающимся частям Красной Армии
[471]. Согласно данным самого БШПД, подобная комбинированная разведывательно-агитационная деятельность принесла щедрые плоды. По состоянию на июль 1944 г. разведотдел штаба отрапортовал о выявлении почти 30 тыс. «лиц, активно помогавших оккупантам». Из них белорусскими партизанами было задержано, допрошено на предмет получения развединформации и переправлено в советский тыл 60 человек — «крупных работников немецкой администрации, изменников, видных шпионов и провокаторов»
[472].
Успешными были и усилия БШПД по сбору политической информации за пределами оккупированной Белоруссии — на литовской и латвийской территориях. Благодаря этому в июне 1943 г. старший помощник начальника оперативного отдела Белорусского партизанского штаба капитан Андрей Бардадын смог представить П. К. Пономаренко доклад о создании немцами коллаборационистских военных и военизированных формирований в Латвии, а также о провале аналогичного мероприятия в Литве
[473]. При этом белорусские партизаны-разведчики откровенно сообщали вышестоящим инстанциям о том, что не все антисоветски настроенные националисты питают симпатии к немецким оккупантам, действуя под лозунгом: «Ни коричневых, ни красных!»
[474].
Тогда же в связи с выдвижением сил БШПД к западным границам Белоруссии в центр внимания разведки штаба попали поляки из АК, вильнюсский штаб которых покрыл густой партизанско-подпольной сетью обширное пространство, включавшее в себя Восточную Литву и Западную Белоруссию. Разведчикам дислоцированных у литовской границы партизанских отрядов предписывалось внедрять агентуру в ряды польских военных и подпольных организаций, «вскрывать» их руководящий состав, производить его «секретное изъятие» и «после тщательного допроса по существу дела секретно истреблять»
[475]. Добытая информация о поляках — а партизанскую разведку интересовало абсолютно все: руководящий состав и деятельность центра АК в Вильнюсе, его связь с низовыми организациями и общее строение всей сети, местоположение польских боевых отрядов, их вооружение, конкретные планы и т. д.
[476] — частично уходила «наверх» в Москву к П. К. Пономаренко, а через него и к И. В. Сталину с В. М. Молотовым
[477].
