Попытки новой власти опираться на местное население не увенчались успехом. Конечно, желающие добровольно сотрудничать с врагом нашлись, но их было немного, хотя каждой семье казака, перешедшего на службу Германии, выплачивалось по 500 рублей.
Нацисты использовали разные методы оккупационной политики. Тотальный характер принял грабеж мирного населения. «Гитлеровцы рыскали из дома в дом, забирали все, что попадалось им на глаза: продукты питания, домашние вещи, одежду и обувь, посуду и даже детские игрушки». В Крымском районе, например, с наступлением холодов «немцы и румыны потащили в окопы и блиндажи подушки, перины, одеяла, кровати, отбирали у жителей теплые вещи, включая дамские шерстяные юбки, платки и чулки»
[675]. Они часто делали облавы на базарах, забирая у горожан все ценное: ковры, обувь, вещи.
Для решения хозяйственных задач на оккупированной территории новая администрация пыталась наладить работу предприятий. На юге России это не совсем удалось, поэтому немцы демонтировали и вывозили в Германию станки и оборудование, вводили многочисленные налоги и сборы с местного населения, проводили реквизиции готовой продукции. Например, из оккупированных районов Краснодарского края было вывезено 1 млн 479 тыс. тонн сельскохозяйственной продукции
[676].
Одним из видов преступлений нацистов стало насильственное привлечение людей к принудительным работам. Для советских граждан на оккупированных территориях была введена жесткая трудовая повинность. Мужчины и женщины в возрасте от 18 до 45 лет (евреи — до 60 лет) должны были работать по 14–16 часов в сутки
[677]. Так, десятки тысяч новороссийцев со второй половины октября 1942 г. по 3 сентября 1943 г., избитые, лишенные крова, семей, подталкиваемые прикладами немецких автоматов, отправлялись на каторжные работы. К. А. Кузнецова свидетельствовала: «<…> немцы сгрузили нас в лагере с маленькими детьми. Лагерь размещался севернее хутора Большого. Территория лагеря была обнесена колючей проволокой.
Внутри этого окруженного места имелись два сарая, у которых были только крыши. В этих двух сараях немцы разместили около 700 женщин и детей. Нас гоняли на стройку дорог, кормили один раз в день. Пища состояла из неочищенного проса и кружки кипятка. Хлеба нам совершенно не давали. Народ пух и умирал от голода. Так умерли при мне 20 женщин. В лагере нас заставляли работать на исключительно тяжелых физических работах, обращались с нами как со скотом<…>»
[678].
Часть советского населения с временно оккупированных территорий была угнана в Германию, став «источником получения колоссальных прибылей»
[679]. Людские резервы Третьего рейха были истощены, поэтому его власти хотели их восполнить за счет населения восточных территорий.
Средствами пропаганды ведомство по трудовым ресурсам Германии на Кубани рассказывало о «прелестях» жизни в Рейхе, обещало перевезти завербованных в пассажирских вагонах. «Проводы были радостными, настроение молодежи бодрое», — сообщала газета «Кубань»
[680].
Многочисленными актами Темрюкской районной комиссии по установлению злодеяний от апреля 1944 г. подтверждается насильственный угон советских граждан на каторжные работы в Германию. Так, из станицы Вышестеблиевской за период оккупации с 5 сентября 1942 г. по 9 октября 1943 г. было угнано в рабство 605 человек. Из станицы Ахтанизовской с 3 сентября 1942 г. по 1 октября 1943 г. — 1 430 жителей. За период оккупации станицы Таманской с 4 сентября 1942 г. по 3 октября 1943 г. на каторжные работы в Германию было переправлено 398 граждан. Из станицы Старотитаровской за период оккупации с 3 сентября 1942 г. по 6 октября 1943 г. угнали 982 человека. Из станицы Голубицкой с 21 августа 1942 г. по 6 октября 1943 г. фашистами вывезено 80 человек. Из станицы Запорожской за период с 3 сентября 1942 г. по 9 октября 1943 г. гитлеровцы угнали на работы до трех тысяч наших граждан, из Запорожского поселкового совета — до тысячи человек. Всего насильственно было вывезено 130 521 человек, в том числе 81 089 женщин и 38 022 ребенка до 16 лет
[681].
К сожалению, данные о количестве угнанных в Германию из Краснодарского края разнятся. Называются также цифры в 48 484 человека, по другим данным — свыше 100 тыс. человек
[682]. Исследователь Н. А. Гаража отмечает, что только из Новороссийска было угнано в Германию 32 тыс. советских граждан
[683].
Провести такую массовую депортацию только Управление генерального особоуполномоченного по использованию рабочей силы Ф. Заукеля не могло. Поэтому оно тесно сотрудничало с вермахтом, полицейскими и эсэсовскими органами и органами службы безопасности, что «является характерной особенностью осуществления программы порабощения населения»
[684].
В число фашистских злодеяний на временно оккупированной территории вошли расправы с местными жителями, уничтожение их домов. Этим занимались тайная полиция, карательные подразделения, действовавшие в Краснодаре, Ейске, Майкопе, Армавире, Кропоткине и других населенных пунктах. Немецкий исследователь Н. Мюллер, анализируя немецкие документы, пришел к выводу, что в казнях, в массовых расстрелах участвовали и войска вермахта
[685]. А. Даллин в своей работе публикует приказы немецкого командования о том, что «войска должны безжалостно защищаться против любой угрозы со стороны враждебного гражданского населения»
[686]. Российский историк С. Кудряшов пишет: «Все военные были ориентированы на уничтожение реальных или потенциальных врагов рейха»
[687].
