Фронтовик Федор Николаевич Ошеров (1918–1976), узнав о гибели своей семьи, после демобилизации не вернулся в родные края, он поселился в деревне Нижнее Ладино недалеко от г. Архангельска, работал в колхозе.
Гибель семьи Ошеровых — один из многочисленных примеров трагедий ни в чем не повинных мирных жителей, оказавшихся в горниле войны. Простые крестьяне, они были беззащитны перед оккупантами, их рассматривали только как рабочую силу, которую можно использовать для выполнения задач, стоящих перед немецким командованием. Их могли убить в любой момент; жить позволялось, только если немцы считали, что они могут быть им нужны.
Самое страшное, что выгнанные из своих деревень, они лишались привычных способов обеспечения своего существования. Им просто нечего было есть. Многих ждала смерть от голода. Истощение, отсутствие нормальных жилищных условий, непосильный труд — все это приводило к распространению болезней, прежде всего сыпного тифа.
Политика оккупационных властей осуществлялась в рамках генерального плана «Ост» и «Плана голода» Г. Бакке, направленных на сокращение славянского населения на оккупированных территориях за счет вывоза людей на работы в Германию, изымания продовольствия для нужд немецкой армии, организации голода и других мер, нацеленных на уничтожение мирных жителей. При этом немецким солдатам внушалось, что к славянскому населению как к неполноценной расе неприменимы общечеловеческие ценности. Славяне могут существовать только как рабы германской расы.
13 мая 1941 г. германское правительство утвердило специальную директиву «Об особой подсудности в районе “Барбаросса” и об особых мероприятиях войск». Эта директива предписывала проявлять полную безжалостность к гражданскому населению, уничтожать всех партизан и тех людей, кто будет оказывать хоть малейшее сопротивление или будет заподозрен в сочувствии партизанам. Все подозреваемые должны были немедленно расстреливаться без суда. С германских солдат и офицеров снималась всякая ответственность за преступления в отношении мирных жителей. В директиве предусматривалась организация карательных операций против населения городов, сел и целых районов
[841].
Широко практиковалась коллективная ответственность жителей деревень за сопротивление немецким властям. Например, в директиве Главного командования сухопутных войск вермахта командующим войсками тыла групп армий «Север», «Центр» и «Юг» об обращении с гражданским населением и военнопленными на оккупированной территории от 25 июля 1941 г. предписывается: «Всякого рода нападения и акты насилия против лиц и имущества, как и любые попытки к этому, должны быть беспощадно пресечены оружием, вплоть до уничтожения противника.
Там, где возникает пассивное сопротивление или же <…> сразу обнаружить виновных и указанным образом покарать их не удается, <…> следует незамедлительно применять коллективные насильственные меры. Особо указывается на то, что предварительный арест заложников в качестве гарантии от будущих преступлений не требуется. Население несет ответственность за спокойствие на своих территориях даже без особых предупреждений и арестов»
[842].
В результате подобных распоряжений жителей деревни могли расстрелять, даже если они не были фактически виновны в партизанских действиях против немецких властей. История оккупации изобилует примерами массовых расстрелов мирных жителей.
Об одном из них рассказывается в акте Ржевской районной комиссии ЧГК: «В деревне Афанасово Афанасовского с/совета под видом связи с партизанами 3 февраля 1942 года был учинен массовый расстрел мирных жителей этой деревни.
Все население было выгнано на край деревни, и на их глазах расстреляли 66 человек стариков, детей и женщин. <…> Трупы расстрелянных больше месяца не разрешали хоронить, а затем было приказано немецким офицером все трупы расстрелянных вывезти за деревню Ельцево и сжечь на костре.
Кроме этого, в этой деревне расстреляно немецкими фашистами 176 человек, проходящих жителей из окрестных деревень. Умер от голода и болезни, от тифа в Афанасовском с/совете по 13 населенным пунктам 161 человек. Угнано в рабство в Германию — 200 человек за 6–7 дней до изгнания немецко-фашистских захватчиков с территории района»
[843].
Особо следует сказать о политике организации голода на оккупированных территориях. С самого начала германское командование предполагало реквизировать продовольствие у местных жителей для обеспечения нужд немецкой армии или отправки его в Германию, что неминуемо должно было вызвать голод на оккупированной территории. 2 мая 1941 г. на совещании членов экономического штаба «Восток» и представителей военно-экономического штаба «Восток» по плану вывоза продовольствия и использования ресурсов на оккупированных территориях СССР говорилось:
«1. Продолжать войну можно будет лишь в том случае, если все вооруженные силы на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счет России.
2. При этом несомненно: если мы заберем из страны то, что нам необходимо, десятки миллионов людей будут голодать»
[844].
Создание условий для голодной смерти миллионов людей рассматривалось гитлеровским правительством как одно из направлений деятельности по освобождению захваченных территорий от «лишнего» славянского населения.
Г. Геринг направлял на оккупированные территории директивы, в которых предписывалось «путем реквизиций и конфискаций» забирать все необходимое для немецкой экономики, чтобы быстрее осуществить снабжение «германских войск за счет оккупированных областей и таким образом облегчить продовольственное положение в Европе и разгрузить транспорт»
[845].
