В глубине дома знакомо скрипит оконная створка. Я вскакиваю, потому что этот звук ни с чем не перепутать. Бегу в спальню…
— Зачем ты пришел? — интересуюсь я, касаясь пальцами груди, в которой заходится сердце.
— А ты не знаешь? Может, объяснишь свой игнор? М-м-м? А я послушаю. — Он садится на кровать. Складывает на груди руки и, не глядя на меня, устремляет взор в потолок. Иса выглядит чертовски уставшим. Как будто постаревшим даже… И знаете, вглядываясь в его лицо, меньше всего я думаю о каких бы то ни было сходствах. Это же Иса… мой мальчик. Плевать, чей он сын.
— Я б-боюсь.
— Акая? Я поговорю с ним, разложу все, как есть, и если он не дурак, то оставит тебя в покое. А нет — ему же хуже. — Иса резко поворачивает голову и ловит мой взгляд. В этот момент, в этот самый момент его в общем-то довольно равнодушной речи я впервые замечаю в нем… то самое. Я понимаю, что, увязнув в давнишних воспоминаниях, я почему-то совершенно упустила один важный момент. Этот мальчик, этот беззащитный потрепанный жизнью, может, не меньше меня мальчик уже давно вырос. И превратился в сильного матерого волка. В его красивых глазах нет растерянности или сомнений. В них — бесстрашие и холодная уверенность в своих силах. В них готовность рвать за свое. И голод. Такой силы, что я, притягиваясь им, как магнитом, делаю шаг вперед.
— Нет. Не Акая. Я… Наверное, я должна тебе кое-что рассказать.
Да. Я должна, и точка. Вот только как набраться мужества сделать это? И где найти слова?
— Что ж, я внимательно слушаю.
Махом перекрывая себе пути к отступлению, я едва слышно шепчу:
— Ты спрашивал, как начались наши отношения с Акаем… Так вот, если тебе все еще интересно, они начались с психоневрологического диспансера, в котором я провела чуть больше года с диагнозом шизофрения, — бросаю на него короткий взгляд, не в силах не смотреть, и смотреть тоже не в силах. — Я не знаю, насколько этот диагноз был объективен, в конце концов, в таком месте, как это, никто на самом деле не заинтересован в том, чтобы докопаться до истины. Уж ты как никто в курсе… — выпаливаю прежде, чем понимаю, на какой тонкий лед я ступила, и замолкаю, впиваясь взглядом в его лицо… Иса усмехается.
— Значит, узнала… А я гадал. — Открываю рот. Выходит… и он узнал меня тоже? Господи… — Сразу?
— Что?
— Ты сразу поняла, кто я?
— Нет, — всхлипываю, — когда увидела на тебе свой камушек. В первую нашу встречу его на тебе не было. Я точно помню, потому что сама снимала с тебя рубашку.
— Порвался шнурок. А так я никогда его не снимал. Мне вообще кажется, что это он меня оберегал все это время.
Иса оттягивает ворот футболки и ловко стаскивает украшение через голову.
— Что ты делаешь?
— Возвращаю камень законной хозяйке. Подойди сюда…
Почему я не замечала, как звучит его удивительный голос? Так уверенно и значительно, будто он точно знает, что никому и в голову не придет с ним поспорить или ему возразить. Что он там говорил? Что служил в спецподразделениях?
Сажусь рядышком. Касаюсь ладонью его щеки.
— Не нужно возвращать. Вдруг тебе понадобится?
— Ну, уж нет. Я планирую вести максимально скучную жизнь. Никаких больше террористов, засад и лежек. Никогда. С меня хватит.
— Этот камень — подарок деда. Он был шаманом и считал, что мне передалась его сила.
— Так это были какие-то шаманские штучки? — Иса гладит мое лицо пальцами.
— Какие штучки?
— Ну, там, в больнице, когда ты меня спасла. И когда Акая вытягивала. Ты нашептывала какие-то заговоры?
Сглатываю. Трясу головой. Слова срываются с губ тяжело, будто каждое весит тонну.
— Нет. Я говорила с духами. Шизофрения, помнишь?
Иса задумчиво на меня смотрит, касается моей безжалостно закусанной губы большим пальцем, освобождая ту из захвата зубов.
— А ты не думала, что для внучки шамана — это нормально, м-м-м?
Глава 23
Иса
Она каменеет. Перебирая руками, отползает к краю кровати и недоверчиво качает головой.
— Зачем ты так?
— Как?
— Потакаешь моему безумию! Это жестоко. Ты хотя бы представляешь, чего мне стоило стать нормальной? Ты хотя бы отдаленно понимаешь, как это непросто? — ее губы кривятся, как у ребенка, который вот-вот заплачет.
— Нормальной — в чьем понимании, Сана? Врачей? Ну, что ты смотришь на меня, как на врага народа? Иди ко мне… — расставляю руки, приглашая ее в свои объятья. — Я не собираюсь, как ты говоришь, потакать твоему безумию. И обещаю первым, если замечу за тобой что-то такое, принять все необходимые меры… — Она долго и недоверчиво вглядывается в мои глаза, прежде чем решает ко мне приблизиться. — Помнишь, я тебе говорил, что служил в спецслужбах? — Накрыв ладонью ее затылок, прижимаю лицом к груди. Сана судорожно качает головой. Успокаивающе зарываюсь пальцами в её волосы. — Но я не говорил, насколько серьезной была наша группа. Нас готовили лучшие в своем роде спецы. Инструкторы по огневой подготовке, психологи, физиономисты, даже, не поверишь, фридайверы. И был один такой дядечка… маленький, щуплый, невзрачный. В толпе увидишь — мимо пройдешь. Так вот этот самый мужик учил нас приемам бесконтактного боя. Он мог вырубить противника, мог даже убить. Не касаясь того и пальцем, просто каким-то образом управляя энергией. Как это объяснить с точки зрения здравого смысла? Понятия не имею. Нужно просто смириться, что в этом мире есть какие-то совершенно непостижимые, недоступные для большинства вещи или процессы. Когда я смотрел на своего инструктора в действии или становился с ним в спарринг, я всегда вспоминал тебя. И может, конечно, я тоже спятил, но, Сана… Я же был там, с тобой. Я чувствовал, как ты меня возвращаешь. Федор Измайлович провел блестящую операцию. Никто не спорит. Но вернула меня ты. Уж не знаю, кто там тебя консультировал, — улыбаюсь, чтобы чуть сбавить градус накала.
Мы молчим. Долго-долго молчим. Лишь ветер шуршит за окном и шелестит дыхание.
— Ты как?
— Очень странно. Мне так страшно, Иса. И в то же время… спокойно. Не понимаю, как одно коррелируется с другим.
