Джордан встал.
— Протестую. Она запугивает моего свидетеля.
— О, ради бога, Джордан, — рассердилась Диана, — не надо использовать свои адвокатские штучки в мой адрес.
— Порядок в суде, — предупредил судья.
— Вы также говорили, господин доктор, что это состояние диссоциации Питера закончилось, когда детектив Дюшарм начал задавать ему вопросы в полицейском участке, правильно?
— Да.
— Правильно ли будет сказать, что ваш вывод основывался на факте, что только тогда Питер начал адекватно реагировать учитывая ситуацию, в которой он находился?
— Да.
— Тогда как вы объясните, почему несколькими часами раньше, когда три офицера, нацелив на Питера оружие, приказали ему бросить пистолет, он смог сделать то, о чем его просили?
Доктор Ва заколебался.
— Ну-у…
— Разве это не адекватная реакция на то, что трое полицейских достают свое оружие и целятся в тебя?
— Он бросил оружие, — сказал психиатр, — потому что даже на подсознательном уровне понимал, что в противном случае его убьют.
— Но, господин доктор, — сказала Диана, — мне казалось, вы сказали нам, что Питер хотел умереть.
Она села на место, довольная, что Джордан уже ничего не сможет сделать на перекрестном опросе свидетеля, чтобы испортить ее успех.
— Доктор Ва, — сказал он. — Вы провели много времени с Питером, верно?
— В отличие от некоторых моих коллег, — многозначительно ответил тот. — Лично я считаю, что необходимо знать лично человека, о котором будешь говорить в суде.
— Почему это так важно?
— Чтобы установить определенную связь, — сказал психиатр. — Выстроить отношения доктора и пациента.
— Принимали ли вы во внимание все, что говорил вам пациент?
— Конечно, нет. Особенно учитывая данные обстоятельства.
— На самом деле существует много способов проверить правдивость истории, рассказанной клиентом, правда?
— Конечно. В случае с Питером я разговаривал с его родителями. В школьных записях я обнаружил упоминания о буллинге, несмотря на отсутствие реакции со стороны администрации. Полицейский отчет подтвердил рассказ Питера об электронном письме, разосланном нескольким сотням учеников школы.
— Обнаружили ли вы какие-либо факты, подтверждающие то, что шестого марта Питер пребывал в состоянии диссоциации? — спросил Джордан.
— Да. Несмотря на заявление полиции, что Питер составил список жертв, пострадало очень много людей, которых не было в списке… или которых он совсем не знал.
— Почему это важно?
— Потому что это говорит о том, что, стреляя, он не целился в отдельных учеников. Он всего лишь двигался вперед.
— Спасибо, господин доктор, — сказал Джордан и кивнул Диане.
Она посмотрела на психиатра.
— Питер рассказал вам, как его унизили в школьной столовой, — сказала она. — Он упоминал о еще каких-либо местах особо?
— Игровая площадка. Школьный автобус. Туалет и раздевалка.
— Начав стрелять в Стерлинг Хай, заходил ли он в кабинет директора?
— Насколько мне известно, нет.
— А в библиотеку?
— Нет.
— А в учительскую?
Доктор Ва покачал головой.
— Нет.
— А в мастерскую?
— Не думаю.
— На самом деле из столовой Питер направился в туал том в спортзал, а оттуда в раздевалку. Он методично передв П ° ся от одного места, где его обижали, к другому, ведь так?
— Похоже, что так.
— Вы сказали, что он всего лишь продвигался вперед, госп доктор, — сказала Диана. — Но разве не это называется планом?
Когда Питер в тот вечер вернулся в тюрьму, охранник, который отводил его в камеру, передал письмо.
— Ты пропустил сегодня почту, — сказал он, и Питер не нашел слов, настолько непривычной оказалась для него эта порция доброты.
Он сел на нижнюю койку, прислонившись спиной к стене и внимательно осмотрел конверт. С тех пор как Джордан устроил ему разнос за переписку с той корреспонденткой, Питер немного подозрительно относился к почте. Но, в отличие от предыдущего письма, это не было набрано на компьютере. Конверт подписан аккуратным почерком с маленькими воздушными, похожими на облака, завитушками.
Он разорвал его и достал сложенный листок. Письмо пахло апельсинами.
Дорогой Питер
Мое имя тебе ничего не скажет, но я была номером «9». Именно эту цифру написали фломастером мне на лбу, когда выносили из школы. Ты пытался меня убить.
Яне пришла на твой суд, поэтому не старайсяотыскатъменя в зале. Я не могла дольше оставаться в этом городе, поэто у мои родители переехали месяц назад. Здесь, в Миннесоте, я пойду в школу только через неделю, а люди уже знают обо мне. Они знают меня только как жертву из Стерлинг Хай. У меня нет ни интересов, ни личности, ни прошлого, кроме тех, которые ты мне дал.
У меня средний бал был 4.0, но отметки меня больше не волнуют. Какой смысл? Раньше у меня были мечты, как у всех, но теперь я не знаю, пойду ли я в колледж, потому все еще не могу уснуть по ночам. Мне страшно, если кто-то стоит за моей спиной, если громко хлопает дверь, боюсь фейерверков. Я достаточно долго лечилась и могу сказать тебе одно: ноги моей больше не будет в Стерлинге.
Ты выстрелил мне в спину. Врачи говорят, что мне повезло, что если бы я чихнула или обернулась, чтобы посмотреть на тебя, то сейчас бы ездила в инвалидном кресле. Вместо этого, мне приходится иметь дело с любопытными взглядами, если я по забывчивости надеваю майку на бретельках — тогда видны шрамы после пули, плевральной дренажной трубки и швов. Мне все равно — раньше так же рассматривали прыщи на моем лице, а теперь всего лишь появилось другое место, которое привлекает внимание.
Я много думала о тебе. Я считаю, что ты должен сесть в тюрьму. Это будет честно — в отличие от того, что сделал ты, — и тогда установится некоторый баланс.
Я ходила вместе с тобой на уроки французского, ты знал об этом? Я сидела возле окна, за второй партой с конца. Ты всегда казался мне немного загадочным, и мне нравилась твоя улыбка.
Я была бы не против стать твоим другом.
С уважением,
Анджела Флаг.
Питер сложил письмо и спрятал в наволочку. Десять минут спустя он опять его достал. Он читал его всю ночь, снова и снова, пока не встало солнце, пока ему не нужно было смотреть на слова, чтобы прочесть их наизусть.
Лейси нарядилась для своего сына. Несмотря на то что на улице было около тридцати градусов, она надела розовый свитер из ангоровой шерсти, который откопала в коробках на чердаке. Питер любил гладить его, словно котенка, когда был маленьким. На запястье у нее был браслет, сделанный Питером в четвертом классе из кусочков журнальных страниц, скатанн в плоские цветные бусины. Она надела серую плиссированна юбку, над которой Питер когда-то смеялся и говорил, что он похожа на компьютерную материнскую плату и которая не со всем подходила к свитеру. А волосы Лейси аккуратно заплела, потому что помнила, как кончик косы щекотал лицо Питера когда она в последний раз желала ему спокойной ночи.
