– Я разрушаю его, дитя, – печально ответил Черный. – Слишком тяжела моя суть для него, точит его ауру, поглощает, а разрушенная аура – разрушенное тело. Сейчас закроюсь я в его сердце снова и до порталов не стану проявляться – хоть так это поможет ему дойти, донести меня. Будет он тянуть силу из жены своей, так доживет, но ее измотает. Но он сам выбрал смерть, – и Черный оглянулся туда, где мирно спала принцесса Рудлог. – И ее выбрал. Люди, люди…
– А что потом? – поинтересовался Четери, понимая, что предстоит ему разобраться в том, что услышал.
– А потом он развеется при выходе, – проговорил Жрец, – растворится в силе моей. Если я не развеюсь ранее. Слишком я ослаб, слишком…
Мастер помолчал.
– Мое сердце тебе не подойдет?
– Нет, – с улыбкой покачал головой Жрец. – Нет в тебе моей крови, дитя Воздуха и Воды. Но у нас теперь есть твое мастерство и твои клинки – и это больше того, на что я мог надеяться. Видел я тебя в воспоминаниях сына моего. Знал я и первых Мастеров Клинков. Ты лучший из тех, кого я знал.
Чет хмурился, глядя то на ученика, несущего в теле бога, то на равнину с порталом, до которого нужно было еще дойти. Снял с пояса флягу с водой, одну из двух, в которые Светлана набрала воду в часовне Богини – он берег эту воду, придающую ему сил, и в день делал по несколько глотков, поэтому и осталась еще почти полная фляга. Сделал глоток и сейчас, зажмурившись от счастья, – и словно окунулся с головой в родную стихию, словно мать-вода обняла его ласково, крепко.
От бога в теле ученика пахнуло холодом. Чет открыл глаза – Жрец смотрел на него с отчаянием и жадностью умирающего от жажды. С неверием. С надеждой.
– То ли это, что ощущаю я? – прошептал он дрожащим голосом. – Стихия жены нежной моей, Воды? Ты принес сюда воду с Туры? Источник силы для всех стихий, скрепу годового цикла, слабейшую и сильнейшую из нас?
Не отдать ему флягу было невозможно – и Черный взял ее так осторожно, с таким трепетом, как принимают величайшую драгоценность, поднес обеими руками к губам и начал пить.
После первого же глотка застонал мучительно, жадно, словно целовал давно покинутую любимую, и стал глотать, захлебываясь, спеша, трясясь от нетерпения. Тьма его то растекалась вокруг, то собиралась обратно, и с каждым разом казалась все больше, все плотнее. И сам Тротт становился менее бледным, и сердце его билось ровнее.
Жрец оторвался от фляги с таким трудом, будто он душу свою отрывал. Протянул Чету дрожащей рукой. Внутри еще плескалась вода.
– Забери, – приказал он рычаще, глядя в сторону, – забери, пока могу ее отдать я.
Четери выдернул флягу из цепких пальцев, отошел в сторону.
– Сохрани ее, – с трудом говорил Жрец, так и не поворачиваясь, – и дай выпить птенцу, сыну моему, перед тем как мы будем пробиваться к порталам. Тем разбудишь меня. Не представляешь, что ты сделал этой флягой, дитя. Видно, жена моя нашептала тебе взять ее. Если встанет на нашем пути кто-то из богов, возможно, смогу силой жены моей хоть несколько мгновений выиграть, чтобы пробить нам путь. А сейчас и сам я окреп, и не развеюсь по пути, и тело сына моего смог я восстановить. Не станет он тебе обузой, так же крепка будет его рука до конца. И огонь красной пташки нужен ему будет только после тяжелых ран и битв… но для этого нужно мне уйти в сон, чтобы не разрушать его с прежней силой.
Он быстро, тоскующе взглянул на флягу, словно готов был выдрать ее из рук дракона, и отступил. И тут же глаза его из черных снова стали осмысленными, человеческими, зелеными.
Тротт глубоко вдохнул, покрутил плечами и посмотрел на дракона с признательностью.
– Тут говорят, ты умирать собрался? – поинтересовался Мастер серьезно.
– Теперь, когда ты избавил меня от одышки и стенокардии, придется это отложить, – мрачно ответил Макс, и дракон, хоть и не понял мудреное слово, усмехнулся: он ценил грубоватый юмор. – Как ты нашел нас, Четери? – поинтересовался инляндец. – И как тебе удалось пройти, не привлекая внимания местных богов?
Он вдруг обернулся – но Четери уже и сам услышал, что принцесса проснулась. Она сидела в траве, потягиваясь крыльями, сонно потирая глаза, и недоуменно вертела головой. Остановила взгляд на них – и Тротт, не дожидаясь ответа дракона, поспешил к ней.
Чет хмыкнул и неспешно пошел следом, едва удерживаясь, чтобы не начать насвистывать веселую песенку про дракона-подкаблучника, сочиненную Мири. Он видел, как поднялась навстречу Тротту Алина Рудлог, как обняла его крепко, порывисто, прижавшись к груди, – и инляндец тоже обнял ее в ответ. И прикоснулся губами к волосам.
– Умирать он собрался, – пробормотал Чет весело.
Макс чуть дернулся, будто мог его слышать – и дракон невозмутимо взял одну из пойманных пташек, опустился у воды и принялся ощипывать ее, не глядя на спутников и все же едва слышно насвистывая. Но уши заткнуть он не мог. Да и не хотел, если честно.
Алина
Профессор пах кровью и потом, и на теле его виднелись бурые потеки, и даже на лице кое-где оставались еще подсохшие брызги. Но Алину это не пугало – она только сильнее вжималась в него, чуть ли не впиваясь в спину ногтями, поднимаясь на цыпочки и утыкаясь носом в шею, в щеку, медленно вдыхая и выдыхая, и сильнее кружилась у нее голова от облегчения и счастья.
Одежда и волосы и у нее, и у него почему-то были мокрыми.
– Я думала, в этот раз мы не выкарабкаемся, – пробормотала она, не открывая глаз. Тротт держал ее крепко и терпеливо позволял цепляться за него. Словно понимал, что ей нужно убедиться – он цел, он снова рядом.
– Нам повезло, Алина. Жрец помог. Перенес нас сюда. Прямо в озеро, так что мы немного окунулись.
– Там… это опять был Нерва? Бог-война?
– Да. Как вы себя чувствуете? – Он легко, едва заметно гладил ее в подкрылье, и от каждого движения пальцев она подрагивала, и тело слабело – так невозможно приятно это было. Будто пухом по коже. И мысли разбегались.
– Голова кружится, – пробормотала она расслабленно. – Я сначала думала, что началось землетрясение. Потом уже услышала рев и увидела… его. Не смогла удержаться на высоте после одного из ударов, соскользнула к корням, сжалась там. И все. И больше ничего не помню. Только в ушах звенит. – Алина коснулась своего уха и с удивлением ощупала слипшиеся от крови влажные волосы. – Что случилось?
– Попали под удар плети, – объяснил Тротт, глядя на нее сверху вниз, и тоже осторожно коснулся ее волос. – Я вас подлечил. Но вам нужно нормально смыть кровь, идите к озеру…
– Нет, постойте со мной, – попросила она шепотом и посмотрела ему в глаза. Отпускать не хотелось до нервной дрожи. – Еще немного.
Он застыл, не отводя взгляд, – и так они стояли и смотрели друг на друга. Алина, кусая губы, подняла руку и провела пальцами под его веком, по переносице, скуле – там, где остались кровавые брызги. Тротт не мигал и, казалось, не дышал – и принцесса так же, не дыша, опустила руку на его плечо, на грудь – всю в красных потеках.
