Раздался звук, словно задребезжал жестяной лист, ахнула Люй Кан, остановившись, и Четери неохотно открыл глаза. И увидел, как прямо под белыми высокими сводами купальни, в пару от горячих чаш с водой наливается ртутью поверхность Зеркала, и оттуда один за другим выходят неожиданные и немного удивленные открывшейся картиной гости, одетые в военную форму Рудлога.
– А я уж думал Светлану спрашивать, не хочет ли она мне что-то важное сказать, – с улыбкой проговорил Владыка, принимая из рук массажистки полотенце и обтирая разгоряченное тело. – Здравствуй, молодой Лаурас, семя Лаураса. Люй Кан, ты можешь идти.
– Пойду, но вы не делайте резких движений, господин, – спокойно сказала йеллоувинька, накидывая на него сухой и плотный халат. Кинула взгляд на бледных гостей: молодого, огромного, и постарше, более изящного, за спинами которых таяло Зеркало. – А не нужна ли помощь?
– Молока попроси принести, – кивнул Четери, разглядывая пошатывающегося Матвея, который был, наверное, белее, чем сам дракон. – Не помешает, верно?
– Верно, – подтвердил старший из гостей. Он выглядел пободрее, только на лбу и висках выступили капли пота. Протянул дракону руку, и тот, уже знакомый с этой традицией, пожал ее. – Рад познакомиться, Владыка. Меня зовут Александр Свидерский, я преподаватель Матвея и друг лорда Тротта. Наслышан о вас.
– Ученик мой болтал? – с удивлением проговорил Чет, переворачивая ладонь Алекса и разглядывая ее.
– Мартин, – пояснил Свидерский.
– Знаю его, – усмехнулся Владыка, отпустив руку гостя. – И волшебницу Викторию знаю. Хорошие у моего ученика друзья, сильные. А я и гадаю, кто ты. Ни капли божественной крови, а аура мощнейшая, яркая. И стать бойца, – он повернулся к Матвею. Тот, с закрытыми глазами прислонившись к резной стене с золотым орнаментом, обхватил голову руками и простонал с таким выражением на лице, будто его сейчас вырвет:
– Молока бы хорошо… Я уже думал, не удержим Зеркало, Александр Данилович…
– Ты отлично отработал, Ситников, – отозвался Свидерский, оглядывая купальню, похожую на музей: глубокие чаши с водой, резные стены, роскошные мозаики до купольного потолка, изображающие сценки с драконами и морскими жителями. Помял пальцами виски. – Очень уверенно. Резерв у тебя определенно вырос. Я в твоем возрасте был слабее.
– Ну, раз вы говорите… – пробурчал семикурсник, сползая по стенке вниз, на корточки и опуская голову. – Но что ж плохо-то так тогда?
– Потому что пространство разбалансировано, – продолжил мини-лекцию Александр. – Ты, считай, не прямо шел, а словно на карусели покатался, и все это одновременно пришлось стабилизировать и контролировать. Я за последние недели привык, а тебе внове. – Он взглянул в окно, на закатное небо, а затем, вопросительно, на Чета: – Здесь какая разница со временем в Иоаннесбурге? Часов шесть? У нас сейчас два часа дня.
– Около того, – согласился Владыка, наскоро переплетающий косу, растрепавшуюся за время массажа.
– Чем дальше расстояние, тем тяжелее, – заключил Алекс. – Через час-полтора пройдет, Ситников.
– Если не помру, – мрачно констатировал Матвей, так и оставаясь на корточках и не открывая глаз. Только голову откинул на белую стену, почти сливаясь с ней цветом. – Боги… у меня такого даже в худшее похмелье не было.
– Поплакал и хватит, – усмехнулся Чет, подходя к нему. Ситников, открыв глаза, попытался встать, и дракон удержал его, нажав на плечо. – Не двигайся.
Он положил руку Матвею на влажный лоб, снимая боль и подкачивая виту, – и отступил. И семикурсник, с облегчением выдохнув, поднялся. Сфокусировал взгляд на хозяине Тафии и с неловкостью улыбнулся, повел широченными плечами.
– Спасибо.
Мастер без слов кивнул, обратился к Александру:
– А тебе нужна помощь, друг моего ученика?
– Я уже сам справился, – откликнулся Свидерский, действительно порозовевший. – Благодарю, Владыка.
Четери еще раз взглянул на Матвея.
– Надо тебе воздухом подышать, координацию восстановить. Нет ничего лучше неспешной прогулки. Здесь в пятидесяти шагах есть беседка с источником. Туда принесут и молоко, и пищу, подкрепиться. Пойдем.
– Извините за вторжение, Четери. Это я попросил Александра Даниловича помочь выстроить к вам Зеркало, – басил Ситников, пока они шли от купальни к беседке. – Один я не сумел бы, а благодаря его силе удалось проложить к вам сдвоенный переход. Я строил, а он резерв в меня вливал, – пояснил он Владыке, недоуменно сдвинувшему брови.
– Ты знаешь, что я в любое время рад тебе, – проговорил Четери. – А сейчас ты тем более вовремя.
– Вы меня ждали? – удивленно спросил Матвей.
– Ждал, – улыбнулся Мастер. – А тебя ли, сейчас узнаю. Не просто же так ты меня навестить решил и столько силы потратил.
Свидерский молчал, то оглядываясь на огромный дворец, оставшийся за спиной, то рассматривая зеленый парк, по которому они шли.
– Да… сейчас… – Ситников, словно собираясь с мыслями, потер лоб. – А мамка с Машкой тут?
– В городе со Светланой и ее родителями, – ответил Четери. – На ужине увидитесь. – Он ступил под своды шестиугольной беседки, в одном из углов которой в мраморной чаше бил источник, вытекая по резной канавке в каменном полу в парк, по направлению к озерцу, скрытому апельсиновыми деревьями. – А вот и место для разговора.
– До ужина мы уже уйдем, – вздохнул Матвей, опускаясь на одну из скамей, что полукругом стояли у большого стола, на который падали лучи закатного солнца. – Александру Даниловичу надолго отлучаться нельзя, да и меня на час отпустили. Я… я пришел поговорить о лорде Тротте, Четери.
– Он вернулся? – без удивления поинтересовался дракон, тоже расположившись на скамье рядом с Александром. – Ты в Поворот года говорил мне, что видел его в Нижнем мире глазами девочки, да и Нории подтвердил, что он за ней ушел. Получилось ли у него вернуть ее?
– Нет и нет, – тяжело проговорил Ситников. – Поэтому я и решил поговорить с вами. И Александра Даниловича уговорил попробовать. Я с тех пор постоянно вижу их во сне… много уже увидел. Для начала, они не могут просто так вернуться… И еще они нашли там бога…
В беседку один за другим вплыли слуги – с позолоченными подносами, одетые в расшитые орнаментом белые рубахи до пят: расставили на столе несколько запотевших оранжевых кувшинов с молоком, синие пузатые фарфоровые чайники с чаем, разноцветные плошки-чашки, блюда со сладкими лепешками. Матвей тут же схватил один из кувшинов и, то и дело отвлекаясь на молоко, начал рассказ – о пути Тротта и Алины, о том, как их чуть не поймали, как нашли они долину Черного и что произошло там.
Свидерский тоже пил молоко – но неспешно, слушая с интересом, хотя все это уже слышал, когда навещал Матвея в монастыре и потом на хуторе Дорофеи Ивановны. А Мастер слушал и улыбался, чувствуя, как на коже знакомым предчувствием славных битв холодеют линии ауры. На известии, что ученику пришлось взять пятую Рудлог в жены, Четери хохотнул и похлопал себя ладонью по бедру. Александр понимающе усмехнулся, а Матвей угрюмо покосился на них обоих.
