Я ждала, что она скажет о риске, о том, как я безответственна по отношению к семье и детям, мягко упрекнет меня, попросит остаться, но она только покачала головой и проговорила:
– Ты должна понимать, что именно ты сейчас – госпожа Дармоншира, Марина. Твои решения не оспариваются. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я тоже на это надеялась.
Поднявшись в свои покои, я отослала Марию и принялась лихорадочно рыться в шкатулках с драгоценностями. Перед тем как рисковать, нужно было выяснить, получится у меня хоть что-то или нет.
«Амулет для привязки огнедухов можно создать только из драгоценных камней, происходящих из раскаленных глубин Туры, – сказала Василина. – Лучше всего алмаз или хризолит. Тогда они могут питать духов и быть им домом, как пламенный эфир. Хотя камни раз в шестьдесят дней все равно рекомендуется несколько минут подержать в огне».
Люк за короткое время нашего брака ухитрился подарить мне столько камней – отдельно и в украшениях, – что они не помещались в шести шкатулках и частью лежали в ящике будуара.
«Не всякий камень подойдет, мелкие бесполезны, нужны крупные, не меньше ногтя на мизинце. Желательно необработанные, но если их нет, то можно взять и шлифованные. Чем крупнее камень, тем больше духов к нему можно привязать, тем сильнее они могут быть и тем дольше они могут там находиться без подпитки».
Из крупных бриллиантов у меня был только камень на обручальном кольце, которое запоздало надел мне на палец Люк. Но с этим кольцом я бы не рассталась ни за что. И я перебирала драгоценности, понимая, что большую часть даже не помню – я так зла была на мужа, что после дарения бросала их в ящик, не глядя, и, видимо, потом уже Мария находила их и клала на место.
Увы, все бриллианты были небольшими, а хризолит я выявить из россыпи украшений с зелеными камнями всех оттенков не смогла. Не была я знатоком самоцветов. Я побродила по комнате, думая уже спускаться к леди Лотте и спрашивать, не знает ли она код к сокровищнице замка Вейн, но решила все же попробовать с обручальным кольцом. В конце концов, оставлю его себе, будет у меня кольцо с привязанным огневиком.
«Принцип привязки к амулету похож на привязку к дому, – говорила сестра, – но вместо имени нужно назначить слово, по которому ты будешь вызывать огнедухов».
Я вышла в гостиную, взяла с полки толстую свечу и, поставив на столик меж кресел, зажгла ее. Ножом для бумаг, морщась, надрезала ладонь, и окунула желтоватый бриллиант в кровь. И затем выполнила все точно так, как объяснила Василина, – сунула кольцо в свечу и, глядя, как моя кровь с гулом, словно пламя горелки, вспыхивает на алмазе, проговорила:
– Стихия от стихии моей, велю тебе в камень этот войти.
Огонь свечи расширился, окутывая и кольцо, и мою руку. Замелькали в нем крылья-искорки, загудели… но кровь моя на камне быстро выгорела, и исчезли огнедухи, не успев проникнуть в бриллиант и оставив меня разочарованной. Может, все получится, если для них будет больше огня?
Я поспешно растопила камин, и несколько раз повторила все то же, но с пламенем над разгорающимися дровами. Бесполезно – дело было не в огне. Моя кровь смогла защитить камень от сгорания, но оказалась неспособной настолько усилить его, чтобы он смог заменить огнедуху источник родственной стихии. И никакие обеты не помогали.
Порезы на ладони щипало, но боль эта отрезвляла и придавала злости. Я расстроенно вернулась в спальню, чтобы положить кольцо обратно в шкатулку, оглядела разбросанное по столу богатство – почти все здесь подарил мне Люк, почти все он прикладывал к моей коже и смотрел жадными темными глазами – и, содрогнувшись, отвернулась. Пусть Мария уберет. Я не могу здесь больше находиться.
Среди камней синей змеей вилась та самая сапфировая нить, которую муж надел на меня в этой самой спальне в утро своей смерти.
Раздражение от неудачи вылилось в лихорадочное желание действовать дальше. Я распахнула двери покоев и попросила гвардейцев, терпеливо ожидающих в коридоре, помочь мне.
И минут через пятнадцать мы уже поднимались наверх, в одну из четырех башен замка Вейн. Я сжимала в руке нож для бумаг, зажигалки и флакон найденного у меня апельсинового масла, а охранники несли бутылки с керосином и выданные Ирвинсом большие керосиновые лампы, которые были заправлены. Лампы эти, по его словам, остались еще со времен старого герцога.
Наверху, вокруг черного, пахнущего окалиной и маслом орудия, направленного в сторону фортов, гулял ветер. Двое бойцов, дежуривших на площадке башни, увидев наше появление из люка и поклонившись, отошли чуть в сторону. Я попросила поставить лампы подальше от ящиков со снарядами – у каменного бортика башни, который был высотой мне по пояс. Сама зажгла фитили в лампах; открутила у одной стеклянный верх и конус горелки, оставив огонь стелиться по стене, сунула в него руку и попросила:
– Отзовись, стихия от стихии моей.
Пламя плеснуло выше моего роста – и соткалась из него крохотная огнептица. Она настороженно зависла надо мной – пламенные перышки ее трепетали на ветру, хохолок сыпал искрами.
– Смотри, что у меня есть, – сказала я, надрезая себе ладонь и морщась от боли. – Хочешь?
Птица порхнула мне на руку так быстро, что я увидела только ярко-алый след. Она набрала в клюв кровь, заполнившую ложбинку ладони, и задрала голову, словно пила воду.
– Я назову тебя Искрой, – проговорила я, гладя ее по хохолку. Птаха невозмутимо поглядела на меня сияющими белым глазами – после третьего глотка она выросла до размеров крупной вороны, и мне показалось, что во взгляде ее появилась осмысленность. А вскоре на моей руке уже переступал лапами огромный пламенный сокол.
Я осторожно пересадила его на целую руку, а сама подошла к бортику башни, мазнула по ней раненой ладонью…
– Храни стены эти и людей этих, как хранил бы меня, Искра.
Дух, укоризненно полыхнув глазами, поклонился мне, принимая приказ, – и рассыпался искрами, взвился ввысь, огненной стрелой заметался вокруг башни. Мне стало его вдруг очень жалко – он потерял свободу, а я знала, как важна свобода.
Я покосилась на встревоженных артиллеристов, на снаряды, на гвардейцев, лица которых выражали желание как можно скорее увести меня отсюда. Я их понимала: одно движение крыла – и у Вейна не будет башни, у Дармоншира – герцогини, а я не только погибну из-за непродуманности своих поступков, но и стану причиной смерти четырех ни в чем не повинных бойцов.
– Иди сюда, – крикнула я в небо. – Искра.
Дух стремительно снизился, завис перед бортиком, расставив крылья – шириной метра полтора, не меньше.
– Не приближайся к снарядам и оружию, – приказала я, указывая на них для верности рукой, – а если увидишь рядом с ними огонь или искры – потуши. Не задевай людей. Им ты будешь помогать. Защищать замок и меня от врагов. А здесь для тебя всегда будет гореть огонь и стоять сытная еда. Видишь? – я подняла бутыль с апельсиновым маслом и льстиво заглянула духу в сияющие глаза. – Это очень вкусно. Станешь хорошо служить – тебе каждый день такое давать будут.
