Первая победа новых лейбористов в 1997 г. отбросила консервативную Южную Англию к своему прежнему ядру. Карта этого ядра очень напоминает карту районов с наивысшей посещаемостью англиканских церквей согласно переписи 1851 г. Она очень похожа и на карту плотности городских ярмарок в Англии 1230 г., и на карту цивилизации римских вилл 300 г.
Пока Cool Britannia праздновала, жители Южной Англии, самый богатый и сплоченный блок Соединенного Королевства, дулись в своих домах, более чем когда-либо уверенные, что только они имеют право называть себя истинными англичанами. Тем временем Северная Англия начала требовать от Блэра решительных действий.
К концу века Блэр попал под открытый прессинг со стороны собственных избирателей, так что он вместе со своим министром финансов Гордоном Брауном разработал радикальный план. Вместо того чтобы отвлечь инвестиции от Юго-Востока, они решили еще больше их увеличивать. Сити разрешался взрывной рост при самом ненавязчивом (практически отсутствующем) контроле со стороны Брауна, но часть доходов должна была доставаться Внешней Британии.
«Новые лейбористы заключили Фаустову сделку с Сити… и стали стричь комиссионные, чтобы увеличить присутствие государственной экономики в старой промышленной части Великобритании».
Ларри Эллиот, «Маргарет Тэтчер любили и ненавидели – и то и другое по разумным экономическим причинам» (Margaret Thatcher was loved and hated – both for sound economic reasons), Guardian, 14 апреля 2013 г.
Английская экономика долго была расколота пополам, а теперь стала совсем уж странной: сильно зависимый от государства Север стал получать вливания на доходы от финансовых махинаций глобального Лондона. В то же время Англия вновь разделилась после того, как был принят очередной – и крупнейший из всех – проект по ассимиляции амбициозных выходцев из низов в низшие слои правящих классов.
Система образования британской элиты – школа-интернат, за которой следуют по меньшей мере три года в университете с проживанием в кампусе и индивидуальным попечительством, – всегда была уникальной (до определенной степени скопировать ее удалось лишь в Америке). Средний класс был приглашен присоединиться к этой образовательной игре в 1960-х гг. на стадии университета. В 1992 г. большому количеству образовательных учреждений разрешили называть себя университетами, и они сразу же стали предлагать более дешевые разновидности прежней модели. К 2000 г. 25 % населения имело или получало университетское образование; так сформировалась критическая масса, а количество людей с высшим образованием продолжало расти. Любой достаточно амбициозный подросток к этому времени считал естественной необходимость оставить свой дом, семью, друзей и регион и провести важнейшие для формирования личности годы в монокультурной среде других амбициозных молодых людей, точно так же выкорчеванных из родной среды. Подобного не было ни в одной развитой стране.
Миллионы студентов впитали набор ценностей, совершенно непохожий на ценности их родителей или школьных приятелей: личный выбор во всем, интернационализм и политический либерализм. Для настоящей элиты эти ценности служили инструментами в глобализованном мире. Для большинства же студентов они имели не большую практическую ценность, чем Range Rover для жителя пригорода, добирающегося на работу электричкой. Можно провести параллель с изучением французского языка в средневековой Англии: это был сигнал о твоей готовности присоединиться к элите. Появилось новое слово – chav («быдло, гопники»), выражающее презрение к тому классу, от которого новые студенты университета отдалялись в культурном и географическом отношении. В 2004 г., когда доля тех, кто получил или получает университетское образование, достигла 30 %, это слово было объявлено редакторами Оксфордского словаря «словом года». BBC присоединилась к всеобщему смеху над плебсом, запустив сатирическое скетч-телешоу «Маленькая Британия»
[58].
«Если раньше обеспеченные капиталом средства массовой информации исследовали причины бедности или побуждали восстать против нее… теперь они выпускают программы, в которых смеются над ней».
Ник Коэн, «История показывает, как бедность помогает правым» (History shows how poverty helps the right), Guardian, 12 октября 2008 г.
Наконец-то бедные северяне и южане объединились, потому что при власти новых лейбористов небольшим городкам Юга, расположенным слишком далеко от Лондона, был нанесен двойной удар. Они не могли принять участие в лондонском буме, но и не получали новые рабочие места в общественном секторе, которые Браун дал северянам, поскольку те принадлежали к исконному избирательному ядру лейбористов. Периферийные районы Юга внезапно обнаружили, что они находятся в таком же экономическом кризисе, столь же политически несостоятельны и подвергаются такому же презрению, как и северяне. Сразу несколько незадачливых лидеров консерваторов нацеливали свою патриотическую риторику на этот юго-восточный район.
«Заговорите о Европе – и вас сочтут экстремалами… Заговорите о беженцах – и вас назовут расистами. Заговорите о своей нации – и вас сравнят с персонажами “Маленькой Британии”».
Уильям Хейг, лидер оппозиции, 2001 г.
В 1992 г. Юг был все еще единым и полностью контролировал Британию. В 2000-х гг. началось расхождение: Лондон пошел одним путем, а периферия Юга – другим
Но такие выступления были самоубийственными в цветущем, мультикультурном, переживающем экономический бум Лондоне, который за эти годы стал настоящим оплотом лейбористов.
Объединение англичан (по ошибке)
Подвела Тони Блэра любовь разыгрывать из себя первого помощника Америки во внешней политике, не глядя на то, кто там у власти. Уже приняв участие в бомбардировках Сербии в 1999 г. и оккупации Афганистана с 2002 г., он вслед за Джорджем Бушем-старшим вступил в стратегически провальную Вторую войну в Персидском заливе (2003), сославшись в поддержку этого решения на весьма сомнительное досье, собранное разведкой.
Обложка журнала Private Eye, 22 декабря 2005 г. Заголовок «Первая в мире успешная трансплантация лица» и далее «до» и «после»
Популярность Блэра пошатнулась, а затем и вовсе рухнула, а Англия начала откатываться на прежние позиции. На выборах 2005 г. разделение Севера и Юга проявило себя еще четче, чем обычно: консерваторы не смогли вырваться за пределы своего ядра – периферии Юга, но там набрали такое огромное большинство голосов, что при пропорциональном представительстве они выиграли бы всю Англию. Будучи едины во мнениях, они выбрали нового лидера, который не показался бы ужасным даже более либерально настроенным южанам.
