ПОЗЖЕ. На миг мне показалось, что моя кошка
[124] скользит во тьме, как тень, и я задумался, не может ли быть так, что она осталась жива. Но это невозможно, я же сломал ей шею. За день до того, как я отыскал погребальную пещеру для мальчишки, она принесла мне маленького зверька и положила у моих ног. Я сказал, что она хорошая кошка и может съесть его сама, но она ответила только:
– Мой хозяин, Маркиз Карабас, передает тебе привет
[125].
И снова исчезла.
У маленького зверька были пятнистая мордочка и круглые ушки, а зубы – ровные, острые, крепкие, как у человека, и он улыбался мне в агонии.
ПОЗЖЕ. В свете планеты-сестры я обшаривал скалы в поисках древних орудий – эолитов
[126]. Я не нашел ни одного.
6 июня. Сегодня мы шли весь день, как настоящие исследователи. По правую руку от меня река с ревом прорывается через каменные стены; над нашими головами вздымается синяя стена гор. Я собираюсь подниматься по реке и дальше в горы. Я знаю, что она берет исток в самом их сердце.
7 июня. Сегодня со скалы прямо перед нами упал небольшой камень. Я уверен, что его сбросило небольшое животное, но я не заметил какое. Поскольку я уже давно не стрелял дичи, то полагаю, что нас никто не преследует. Ловчие сети мои теперь расхищают редко, а когда это все-таки происходит, я замечаю рядом с западней следы огненных лис. Как странно я для них выгляжу, да и мулы наверняка тоже. На мне ничего нет, кроме ботинок – их пришлось оставить, чтобы можно было идти по камням, – но мулы их, наверное, пугают.
МНОГО ПОЗЖЕ. Я не знаю, сколько сейчас времени. Думаю, что основательно за полночь. Планета-сестра стоит низко над западным горизонтом, но все еще светит достаточно ярко, чтобы я видел далеко – просматривается вся долина реки, и великие горные пики впереди купаются в ее синем свете.
Я не говорю просто «Позже», хотя оставлял этот блокнот только на пару секунд, чтобы собрать немного веток и жухлой травы для костра. Это первый мой огонь за несколько дней; я вылез из спального мешка и озяб, а спать мне больше не хочется. Мне привиделось, что обнаженные люди столпились вокруг меня, пока я спал. Дети, извращенные, скрюченные Дети Тени – не дети и не мужчины, – а еще высокая девушка; ее длинные прямые волосы нависают над самым моим лицом, когда она склоняется надо мной.
На этом записи в блокноте, переплетенном в холстину, обрывались. Офицер закрыл его, отложил в сторонку, задумчиво постучал по жесткой обложке пальцами. Пока он читал, рассвело. Задув бледную свечу, он отодвинул кресло, встал и потянулся. В утреннем воздухе уже висела влажная жара. Через распахнутую дверь он увидел, что раб, дежуривший снаружи, оставил пост под лихорадковым деревом и, без сомнения, отсыпается где-нибудь в укромном уголке. Мгновение офицер взвешивал мысль поискать его и разбудить хорошей оплеухой, но потом развернулся к столу, вытащил из бумаг сопроводительное письмо, прибывшее вместе с папкой, и, не садясь, прочел его вторично. Дата на письме отстояла от нынешней почти на год.
Сир, отправляемые мной Вам документы имеют касательство к делу узника #143, который в настоящее время заключен под стражу на их основании и утверждает, что он гражданин Земли. Заключенный, в чьем паспорте (предположительно поддельном) засвидетельствована личность Джона В. Марша, доктора философии, прибыл сюда 2 апреля с. г. и был арестован 5 июня с. г. по подозрению в причастности к убийству шпиона-информатора Бюро Всеобщего Надзора класса АА, имевшему место в этом городе. Сын вышеозначенного человека также обвиняется в причастности к преступлению; в то же время анализ прилагаемых документов дает веские основания полагать, что #143 может быть агентом правящей хунты планеты-сестры. Но таково лишь мое личное мнение по этому вопросу.
Обращаю особое внимание на то обстоятельство, что демонстративная казнь агента Сент-Анн окажет превосходное воздействие на здешнее общественное мнение. С другой стороны, если мы согласимся с заверениями заключенного в том, что он в действительности выходец с планеты-матери, его освобождение, по крайней мере до тех пор, пока он не совершит новых преступлений, возымеет столь же благоприятный эффект. Местные жители, а в особенности интеллектуалы, были исключительно расположены к нему, когда он появился здесь под видом ученого с Земли.
– Мэтр…
Офицер поднял голову. Кассилья, зевая, стояла рядом и держала поднос на уровне его локтя. За ней топтался раб.
– Кофе, мэтр, – сказала она.
В ярком дневном свете он видел мелкие морщинки у нее под глазами. Девочка взрослеет. Жаль. Он принял предложенный ею кофе. Пока она переливала его в чашку, он спросил, сколько ей лет.
– Двадцать один год, мэтр.
Кофейник был серебряный, с характерными украшениями, указывавшими на его происхождение из дивизионного хозяйства: раб явно выпросил его на штабной кухне. В противном случае ему бы выдали более простой кофейник, какими пользовались в столовой для младшего офицерского состава.
– Тебе надо внимательнее следить за собой.
Кофе обжигал язык и был слегка приправлен ванилью. Он добавил в него изрядную порцию жирных сливок.
– Да, мэтр. Это все?
– Можешь идти. Теперь ты. – Он поманил раба. – Какой ближайший корабль отплывает в Порт-Мимизон?
– «Вечерняя звезда», мэтр. Завтра в час высокого прилива. Но она задержится в Холодном Устье, прежде чем достигнет Руки, а может, и на острова завернет – там торговые дела. Десмонд не выйдет в море раньше следующей недели, но доберется до Порт-Мимизона почти на месяц быстрее.
