Произнес, наверняка увидел, что девичьи глаза расширились, но никак на это не отреагировал. Произнес «спокойной ночи», вышел из кухни, скрылся в своей спальне, чтобы совершить звонок уже оттуда.
Аня же еще какое-то время сидела на табурете, невидящим взглядом пялясь на глянец столешницы, идеальность которой немного испорчена отпечатками ее рук…
— С-спасибо… — шепнула, прекрасно понимая, что впустую сотрясает воздух.
Воздух в квартире циника, чей стиль жизни и способ мышления еще совсем недавно казался девушке совершенно неприемлемым, а сегодня… Циник рубанул мечом по шее провинившегося, а мечтательница, свято верившая, что каждый человек имеет право на прощение, испытала невероятное облегчение. А еще — удовольствие.
По девичьим рукам пошли мурашки, потому что в голове всплыла мысль, что так выглядит первый шаг с ее небес на его землю. И здесь… Не так уж плохо. Только бы привыкнуть…
Глава 26
Аня шла от университетского корпуса в сторону проходной, прижимая к боку сумку с ноутбуком. Нажала кнопку блокировки телефона, активируя экран. Он показал без десяти шесть. И это было отлично.
Как раз достаточно времени, чтобы вернуться в квартиру Высоцкого до появления там хозяина.
До метро идти было не больше десяти минут, но Аня все равно попыталась ускориться — лишним не будет.
— Ань!
Услышала оклик из-за спины, мысленно чертыхнулась, но, после недолгих сомнений, решила не оглядываться. Мало ли рядом Ань?
Продолжила путь, смотря под ноги. Вздрогнула, когда в спину полетело новое: «Аня! Да стой ты!». Нахмурилась, но шаг не убавила. Пожалела только, что не надела наушники. Так даже не пришлось бы делать вид, что не слышит…
— Ланцова, ты чего? — но когда сзади подбежали, положили руку на плечо, а потом и вовсе придержали, шансов игнорировать настойчивость и дальше не осталось. Пришлось останавливаться, разворачиваться, даже улыбаться догнавшему ее Захару.
Парень опоздал на последнюю пару, поэтому сел не рядом с Аней, а где придется.
Положа руку на сердце, девушку это полностью устроило. Она и раньше не была слишком разговорчивой, а на протяжении последней недели так и вовсе могла по пальцам пересчитать произнесенные слова. Мысленно шутила даже, что, видимо, так на нее влияет соседство молчуна-Высоцкого. Но факт оставался фактом — возможность провести пару в тишине, просто механически конспектируя, чуть отвлекаясь от собственных проблем, казалась Ане большой удачей.
И ретироваться она тоже собиралась так, чтобы не привлечь ничьего внимания. Девочкам, пригласившим после пар пойти на кофе, вежливо отказала, сославшись на головную боль. Краем глаза увидела, что Захар стоит в кругу других парней курса, увлеченный беседой. Постаралась воспользоваться возможностью и слинять незамеченной.
К сожалению, не получилось. Он догнал уже на улице. И теперь смотрел в лицо, привычно улыбаясь. И вроде бы стоило улыбнуться в ответ, но Аня могла только передернуть плечами, опуская взгляд.
— Привет, извини. Задумалась… — чтобы максимально безболезненно соврать.
— Красивым девушкам много думать вредно, Нют… — в отличие от самой Ани, у Захара явно с настроением проблем не было. Он потянулся к ее лицу, проигнорировал непроизвольное движение назад — прочь от его руки, коснулся носа, улыбнулся еще шире, когда Аня сильнее скривилась.
— Сомнительный комплимент, Захар…
И если раньше она еще проглотила бы «шутку», то сегодня отчего-то ощетинилась. Видимо, все же последние дни были для нее слишком нервными.
— Идем в парк, погуляем? — Захар сделал вид, что замечание не услышал. Опустил руку, скользя по девичьему плечу до локтя и ниже, ухватил за запястье, придерживая довольно крепко. Задал вопрос, улыбаясь, слегка склонив голову.
В принципе, делая все, как всегда. Как каждый из раз, когда Аня с тяжелым вздохом — реальным или мысленным — соглашалась. Но сегодня было иначе. Приоритеты поменялись. Обстоятельства тоже. Да и она сама…
— Нет, Захар. Не могу. Прости. Спешу домой…
Аня выдернула руку, чтобы тут же устроить ее на лямке сумки с ноутбуком, фиксируя намертво. Теперь, чтобы отодрать, придется сражаться с ней на смерть.
— Аня… — он выдохнул будто усталым голосом, глядя в глаза. И вот по взгляду она должна была все понять. И что он думает о ее гиперответственности. И что ничего не случится, если они погуляют часок-второй, а уж потом по домам. И что к жизни в девятнадцать надо относиться проще… Прямо, как он…
— Я правда спешу… — и пусть первым желанием было рубануть сплеча, но Аня сдержалась. Ведь Захар не виноват. Ни в чем не виноват.
— Давай хотя бы домой провожу… Я не спешу, в метро вместе прокатимся…
Аня вздохнула, снова опуская взгляд и переводя голову из стороны в сторону. Она не говорила Захару об изменениях, которые произошли в их с бабушкой жизни. Никому не говорила. Отчасти потому, что и сама толком до сих пор не могла в них поверить и с ними смириться. Отчасти потому, что объяснять что-то кому-то не было моральных сил.
— Не надо, Захар. Не сегодня. Хочу сама. Музыку послушаю, почитаю… Извини…
Аня вымучила из себя подобие улыбки, развернулась, и не оглядываясь пошла дальше. Подозревала, что развернись она, застанет растерянного Захара, стоящего на том же месте и смотрящего ей вслед. Подозревала, но подтверждать подозрения не собиралась. Ей и так было несладко, и реши она забивать голову еще и чувством вины перед Захаром, та самая голова грозила уже не выдержать…
Снова достав телефон, Аня отметила, что потратила на внеплановый разговор три минуты… Жалко, но не смертельно. Высоцкий обычно приходит домой не раньше девяти. Значит, у нее есть шанс все успеть до его возвращения… И скрыться в своей норке.
В тот, второй вечер в его квартире, Корней Владимирович выразил смелое предположение, что им удастся сосуществовать параллельно… И Аня делала все, чтобы таки удалось.
* * *
Аня умудрилась изучить его график, а еще немного привычки. Он рано встает — около шести. Судя по звукам — принимает душ, после чего выходит из спальни, делает кофе. Пьет его. Потом спускается в спортзал — Аня слышала звуки открывающейся и закрывающейся сумки (а еще однажды обрывок разговора с кем-то). Проводит там час. Возвращается в квартиру в семь тридцать. Снова проводит какое-то время в своей спальне. Потом, уже одевшись, около получаса находится в гостиной — иногда говоря по телефону, иногда завтракая, иногда, вероятно, работая. Дальше быстро собирался и уходил.
Днем домой не возвращался. Вечером — не раньше восьми. Да и то… Восемь — редкость. Чаще девять, а то и десять. Дважды не пришел вообще. В первый раз Аня прислушивалась к звукам за дверью своей спальни до двух часов ночи, а потом заснула. Проснулась в пять, выглянула… Но Высоцкого дома не было.
