– В общем, – решилась, наконец, Мэрилин, – это был мой первый поцелуй в жизни. Я имею в виду поцелуй с мальчиком и всё такое. Фух, вот я это и сказала.
– Ааа... – протянул я.
– А у тебя? – спросила она.
– Что у меня? – смущённо сказал я.
Она продолжала буравить меня взглядом.
– Ну, у тебя это первый поцелуй или нет?
Я подумал об Алёне. И о Нихал, той турчанке. И сказал:
– Не совсем так, мне уже приходилось целоваться.
Мэрилин очень странно посмотрела на меня, а потом сказала то, что я не забуду никогда в жизни.
Она ещё больше пододвинулась ко мне и спросила:
– Может быть, повторим ещё раз?
Я чуть со стула не упал.
– Сейчас? Вот так вдруг? – произнёс я почти шёпотом. Мэрилин кивнула.
– Но у нас же ещё пол-урока осталось, – выпалил я первое, что пришло в голову.
– Никого нет. Мы одни, – сказала она.
– Хмм, – пробурчал я, не зная, что ещё сказать.
Мы были наедине в моей гостиной. Мэрилин сидела рядом и смотрела на меня. А я думал только о том, чтобы сбежать. Но не выбегать же мне из собственного дома!
Ещё я думал о том, как сказать ей, что тот поцелуй был недоразумением, нелепой, глупой авантюрой. Много чего ещё проносилось у меня в голове на полной скорости в те секунды. Но решения, что делать и говорить, не находилось. И как раз в тот момент, когда я собирался потерять сознание... Дверь дома открылась! И на пороге появился мой отец. Думаю, что я ещё никогда не был так рад его увидеть.
– Папа! – закричал я.
Я вскочил с места и буквально набросился на него.
– Что с тобой? – спросил мой отец. – И кто эта милая девушка?
– Я Мэрилин, одноклассница Франциско, я помогаю ему с математикой, – сказала Мэрилин.
– А, очень хорошо, – сказал он. – Занимайтесь своими делами, а то я устал как собака. Ну и денёк сегодня! В пекарне была потасовка. Начался спор, потом они стали толкаться и швырять друг другу в лицо пирогами. Люди в последнее время... Не знаю, о чём вообще они думают.
– А почему они спорили? – спросил я, чтобы что-то спросить. Говорить с отцом о работе казалось мне в миллион раз лучшей перспективой, чем снова остаться наедине с Мэрилин.
– Ну, началось всё с ерунды, – ответил отец. – Обсуждали китайцев. Что, мол, много их развелось в последнее время в Испании... Что работы на всех не хватает... Ну и всё в таком духе. В общем, хорошо, что я там оказался и смог остановить это безобразие.
Мэрилин внимательно посмотрела сначала на меня, потом на моего отца.
– Но вы задержали кого-нибудь? – спросила она.
– Нет, в этом не было необходимости, – ответил отец и скрылся за кухонной дверью.
– Выпью пока лимонада и отдохну, – крикнул он с кухни.
Мэрилин снова взглянула на меня.
– Бедный Вао, – сказала она, – должно быть, он ужасно переживает из-за всего этого.
– Да уж, – сказал я.
Казалось, она забыла о поцелуе. Ну и хорошо. Тут раздался звонок в дверь.
– Звонят, – сказала Мэрилин.
– Пакет, посмотри, кто там! – крикнул мой отец из кухни.
– Иду! – ответил я, идя по коридору.
Я открыл дверь. На пороге стоял Камуньяс.
– Привет, – сказал я. – Что ты здесь делаешь?
Он серьёзно посмотрел на меня и без лишних вступлений сказал:
– Я знаю, кто разбил окно у китайцев.
28
– Кто там? – высунулся из кухни мой отец, одетый в полицейскую форму: он ещё не успел переодеться.
Камуньяс собирался сказать мне кое-что очень важное. Но тут был мой отец, который работал полицейским. Мэрилин тоже выглянула из гостиной.
– Кто пришёл? – спросила она.
Я почувствовал, как кольцо вокруг меня сжимается. И совершенно не знал, что мне делать. Поэтому я сказал первое, что пришло мне в голову.
– Никто, – сказал я. – Ошиблись домом.
И захлопнул дверь. Думаю, Камуньяс остался там стоять с открытым ртом, хотя я и не мог его видеть. Но, в конце концов, я сделал это ради его же блага. Если он собирался признаться мне в чём-то важном, сейчас было не самое подходящее время для этого. С моим отцом под боком и Мэрилин, задающей дурацкие вопросы.
– То есть, как это ошиблись? – спросил отец
– Не знаю, о чём вообще люди думают, повторил я фразу, которую только что от него услышал.
Отец вышел из кухни, почёсывая подбородок: кажется, мой ответ его не очень удовлетворил.
– Ладно, – сказал я. – Нам с Мэрилин пора идти.
– Разве? – спросила она.
– Да, – сказал я. – Ты что, забыла?
– А вы разве не математикой собирались заниматься? – спросил мой отец.
– Совершенно верно, – сказал я, – именно поэтому нам теперь нужно пойти... уточнить в библиотеке... одну очень важную вещь по геометрии, правда?
И, не давая Мэрилин возможности ответить, я взял её за руку и потащил прочь из моего дома.
– Можешь объяснить, какая муха тебя укусила? – спросила она, когда мы вышли на улицу.
Я тем временем смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить Камуньяса, который как сквозь землю провалился.
– Что случилось-то? – продолжала допытываться Мэрилин.
– Да ничего, просто тут минуту назад был Камуньяс и...
– Так это Камуньяс звонил в дверь? Что-то я ничего не по...
Но она не закончила фразу, потому что в этот момент кое-кто вышел из-за дерева и сказал:
– Ты с дуба не рухнул случайно?
Это был Камуньяс.
– Я сделал то, что должен был делать, – ответил я. – Мой отец полицейский, и если ты хочешь поговорить о том, что случилось той ночью, лучше сделать это наедине.
– Подумаешь, – сказал Камуньяс, – он же у тебя не важная шишка какая-нибудь, обычный муниципальный полицейский.
– О чём вы собирались говорить? – спросила Мэрилин.
– О, твоя девушка тоже хочет знать? – сказал Камуньяс.
– Это не моя девушка! – возмутился я.
– Я не его девушка! – подтвердила Мэрилин.
– Ну, к делу: кто же, по-твоему, разбил стекло у Дэнов? – спросил я.
– Ты знаешь? – Мэрилин внимательно посмотрела на Камуньяса.
Некоторое время он молчал. А потом сказал:
– Завтра я буду разговаривать с Себастьяном. И я боюсь, что он узнает о том, о чём не должен знать... Помните, я говорил, что ел мороженое со своим отцом в ночь после нашей встречи на фабрике?
