– Если нас поймают, мы отправимся в тюрьму, – сказала Мэрилин.
– Может быть, тогда лучше не надо, – быстро поправился Грустный.
– Не знаю, как вообще можно рассуждать о таких вещах, – вставил Томео.
– Очень даже можно. Согласись, мы все хотим, чтобы они убрались из города и из нашей команды. Но только я осмеливаюсь говорить об этом вслух.
Камуньяс казался очень уверенным в том, что говорил.
– Ты что, всерьёз думаешь, что мы сможем напугать их настолько, что они уберутся из дома? – спросила Анита.
– Э... Может быть, да. Может, нет. В любом случае надо попробовать!
– Я лично не хочу, чтобы они уезжали из города! – сказал я.
– А, нет? – сказал Камуньяс с таким лицом, как будто я только что его предал.
– Нет, – повторил я, – мне вообще кажется, что мы говорим о гадких вещах.
– Конечно, ты, значит, всегда прекрасные вещи предлагаешь. Когда втягиваешь нас в опасные дела, заставляешь шпионить за старшими и красть вещи, – начал горячиться Камуньяс, с каждой минутой распаляясь всё больше. – Тебе, значит, можно. А стоит предложить мне, так сразу «гадкие вещи».
– Думаю, надо объявить голосование, – предложил Тони.
– Вы сошли с ума. Совершенно сбрендили, – вмешалась Мэрилин.
– Я тоже думаю, что мы должны проголосовать, – вставил Восьмой.
– Простите, а за что именно мы будем голосовать? – осторожно спросил Грустный.
– Как за что? – удивился Камуньяс. – Атаковать туристическое агентство или нет. За это, конечно.
Все замолчали. Камуньяс добавил:
– Чтоб китайцы испугались и перестали лезть, куда их не просят.
– Мы поняли, – сказала Алёна.
– Ну, хорошо.
– Ладно.
Итак, мы начали голосовать:
– Да, – сказал Камуньяс.
– Да, – поднял руку Тони.
– Нет, – проголосовал Томео.
– Да, – сказала Анита.
– Нет, – сказала Мэрилин.
– Конечно, нет, – закачала головой Алёна.
– Да, – сказал Восьмой.
И, наконец, Грустный с перепуганным лицом, словно спрашивая нас, тихонько выдал:
– ...Нет?
– Пакет? – позвал Тони, глядя на меня.
Оставался только я.
Голоса разделились: четыре «за» и четыре «против». Мой голос должен был решить всё. Все смотрели на меня. Глаза Алёны казались ещё больше, чем обычно. Тони, скрестив руки на груди, принял своё коронное выпендрёжное выражение лица. Мэрилин смотрела странно. Я никогда её такой не видел. И, конечно же, Камуньяс, мой лучший друг, тоже глядел на меня.
Все ждали. Наконец я ответил. Я попытался сделать голос ровным, но, кажется, он всё равно немного дрожал.
– Нет, – сказал я.
Алёна улыбнулась.
– Молодец, Пакет, – сказала Мэрилин.
Я посмотрел на Камуньяса. Его глаза были широко раскрыты, и он смотрел на меня так, как будто мы с ним вообще не были знакомы.
– Футбольнейшие должны помогать друг другу и играть вместе в футбол. Нападать на окружающих мы не договаривались! – попытался я объяснить свою позицию.
– Может, пора уже положить конец этой чепухе с Футбольнейшими, – сказал Камуньяс.
С этими словами он сел на велосипед и уехал прочь.
12
Когда утром я сел завтракать, то всё ещё думал о Камуньясе. Но было ещё кое-что, что никак не выходило у меня из головы.
Первым уроком у нас была математика. И это был первый раз, когда я должен был всё занятие просидеть за одной партой с Мэрилин. Благодаря Слепню нам теперь год придётся делить с ней парту. И вот я сидел и думал. А почему всё-таки я поцеловал её? Из-за спора, это понятно... Но почему именно Мэрилин?
Я мог бы поцеловать Алёну, которая... ну... не то что мне нравится, но если бы мне когда-нибудь кто-нибудь понравился... Если бы мне пришлось выбирать одну девочку из всех девочек мире... это была бы Алёна-не-путать-с-Еленой и никто другой.
К тому же мы уже целовались. И все об этом знали. Так почему тогда я поцеловал Мэрилин? Думаю, я сделал это, потому что мне нечего было терять. Не знаю, понятно ли я объясняю. Дело в том, что мне никогда не нравилась Мэрилин. Так что один поцелуй не испортил бы картины. Ничего бы не изменил. По крайней мере, я так думал.
Но теперь я уже не был так уверен. Всё так запуталось. Мне нужно было посоветоваться с опытным человеком. Со знатоком девушек. В общем, за завтраком я решил рассказать обо всём своему брату Виктору, который учится в старшей школе и всегда хвастается, что у него куча девчонок.
Взяв в руки бутерброд, я сказал, стараясь казаться непринуждённым:
– Тут с одним моим другом история случилась. Он узнал, что нравится одной девочке. Но сама она ему не нравится. И вот ему приходится теперь много времени с ней проводить, и он не знает, что ему делать. Что бы ты мне... то есть, ему посоветовал?
– А девочка красивая?
Я на мгновенье задумался. Мэрилин не была красивой, но и страшненькой её тоже трудно было бы назвать. Я её вообще раньше особо не замечал. Она смуглая, у неё большие чёрные глаза. Не такие огромные, как у Алёны, но тоже ничего.
– Не знаю... Ну, то есть мой друг не знает.
Я собрался намазать масло на тост, но брат выхватил у меня маслёнку.
– Тебе нравится эта девочка? – прямо спросил он.
– В том-то и дело, что мой друг не знает, поэтому я и спрашиваю тебя.
– Твой друг вообще ничего не знает.
– Вот именно поэтому я тебя и спрашиваю.
– Слушай, гномик, ты не знаешь, нравится тебе девочка или нет, не знаешь, красивая она или нет, не знаешь, что ты хочешь сделать. Чем тогда я могу тебе помочь? Ничем.
– Нет-нет, она мне не нравится, то есть моему другу она не нравится... Просто... он её поцеловал, – сказал я.
– Поцеловал? – с улыбкой переспросил Виктор.
– Да, но это вышло случайно... Там были два поцелуя.
– Я всё понял. Шуруй к своему другу.
– Но ты собираешься мне помогать или нет?
Мой брат на мгновение задумался. А потом сказал:
– Скажи другу, чтобы он ничего не делал.
– И всё?
– Всё намного сложнее, чем кажется, – сказал брат таким тоном, как если бы он был мудрецом. – В некоторых ситуациях лучше вести себя как ни в чём не бывало. Но это как раз самое трудное.
Я пожал плечами.
– Спасибо, – сказал я.
