Анастасии придётся затем пережить и пленение своей матери с оставшейся семьёй, и гибель братьев, и возвращение смоленской власти отцом, князем Юрием Святославичем, а потом — его же позор.
Традиции, в которых воспитывалась юная княжна, мало чем отличались от тех, что царили в Московском великокняжеском доме. Можно сказать, что детство её было похоже на детство её свекрови — княгини Суздальской и будущей великой княгини Московской (Владимирской) Евдокии.
Но Смоленск всегда был ближе к Западу и Югу. Сюда быстрее доходили разные веяния как из Европы, так и из Киева и даже Византии. Смоляне тогда пользовались «репутацией» более «просвещённых» людей. Смоленская боярская знать вовсе не находилась в последних рядах среди знати общерусской, а скорее, наоборот.
И если брак старшего брата, великого князя Московского Василия, с дочерью великого князя Литовского Витовта — Софьей был в сознании москвичей «современным», то и женитьба Юрия на Анастасии слыла весьма удачной и во всех отношениях не менее современной. Невеста была «из первых», «из избранных», ничуть не менее «значимой», нежели та же Софья.
Оба брака — Василия и Юрия — могли предполагать расширение Московского княжества. Вот какие прозорливые планы вынашивала в своей семье княгиня Евдокия.
В первом случае — соединение с Литвой (и, возможно, исчезновение самого Московского княжества как такового), во втором — объединение со Смоленском (а исходя из его трудного положения — скорее всего, в виде присоединения его к Москве).
Анастасия оказалась здоровой в физическом отношении женщиной, а потому дети в семье стали появляться быстро, один за другим. Кстати, кроме Юрия и Василия, хорошим потомством отличился ещё лишь один их брат — князь Можайский Андрей Дмитриевич. Но нельзя отрицать тот факт, что именно потомство Юрия Звенигородского дало нам несколько очень ярких личностей в русской истории.
У звенигородской четы будут четыре сына: Василий (Василий Косой), Иван (ушедший в монастырь) и два Дмитрия (Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный). Одинаковые имена в одной семье тогда не были в диковинку. Видимо, таким образом сын Евдокии князь Юрий хотел увековечить в памяти потомков великое имя своего отца — Дмитрия Донского.
Весть о том, что родная отчина Анастасии — Великое княжество Смоленское — в 1404 году полностью стало подчинено Литве и её отец — великий князь Юрий Святославич уже не сможет претендовать на престол, застала княгиню в Звенигороде, столице удельного княжества её супруга Юрия. Здесь они жили во вновь отстроенном дворце на Городке.
К тому времени неожиданно скончались почти все её дяди — братья отца. Глеб Святославич был убит в сражении литовцев с ордынцами на реке Ворскле в 1399-м. Ивана Святославича не стало в 1403 году, при пленении в Вязьме одним из Ольгердовичей. То есть многие прямые потомки павшего в бою с литовцами великого князя Смоленского стали быстро вымирать, как будто кому-то это было очень нужно (а ведь и было нужно — Литве!). Но сие совсем не было нужно ни князю Юрию Звенигородскому, ни его супруге Анастасии, ни её свекрови — Евдокии.
Юрий с Анастасией прожили достаточно долгую для того времени и вполне счастливую жизнь. Свою свекровь Анастасия пережила и будущих серьёзных междоусобных потрясений в русском государстве не испытала.
Время донесло до нас фамилии потомков смоленских князей. То были «отголоски» возможной русской истории и её несостоявшегося величия в XV веке. К таким потомкам относят роды князей Жижемских, Коркодиновых, Кропоткиных, Дашковых, Порховских и некоторые другие, долгое время служившие как Руси, так и Литве (время, увы, их разделило). Москве продолжали служить удельные смоленские князья, такие как Ржевские или Фоминские, но затем, потеряв свои княжеские титулы, они породили известные служилые фамилии, такие как Осокины, Полевые, Травины, Еропкины или Толбузины…
Известно, что невестка Евдокии княгиня Анастасия Смоленская заметно отличалась от современников, как и её супруг, — образованностью, развитием и знанием духовных книг.
История донесла до нас сведения о неожиданной болезни, которая случилась с княгиней Звенигородской и Галичской. Причину этой болезни, её название и время, когда она произошла, мы толком не знаем. Упомянуто о ней в письме, которое получил сын Евдокии князь Юрий от преподобного Кирилла Белозерского.
Это письмо было ответом старца на послание самого князя Юрия, который просил молитв преподобного о болящей, а также стремился уговорить Кирилла переехать к нему в Звенигород, как когда-то он просил это сделать игумена Троицы Савву, будущего Сторожевского. Настоятель монастыря на Белом озере ему отказал. Но по поводу болезни супруги князя отозвался подробно.
Вот что мы можем сегодня прочитать в послании преподобного Кирилла Белозерского сыну княгини Евдокии — князю Юрию Дмитриевичу:
«А что, господин, скорбишь о своей княгине, что она в недуге лежит, так мы о том, господин, в точности знаем, что некий промысел Божий и человеколюбие Его проявилось на вас, — чтобы вы исправились в отношении к Нему. Так вы, господин, посмотрите на себя, покайтесь от всей души своей, и то прекратите. Потому что, господин, если кто и милостыню творит, и молить Бога за себя велит, а сам не отступает от неподобных дел своих, никакую пользу не приносит себе, и Бог не благоволит к приношениям таковых. И вы, господин, посмотрите на себя и исправьтесь в отношении к Богу безвозвратно. И если, господин, так обратитесь вы к Богу, то я, грешный, ручаюсь, что простит Он вам благодатью Своею все согрешения ваши и избавит вас от всякой скорби и беды, а княгиню твою сделает здоровой…
Мы, господин, грешные, от всей души своей рады Бога молить о ней, чтобы Он её помиловал и дал ей облегчение в той тяжёлой болезни. А если, господин, она так и пребудет в том недуге, то воистину, господин, знай, что ради некоей её добродетели хочет Бог упокоить её от маловременной этой болезненной жизни в оном нестареющем блаженстве.
Ты же, господин, не скорби об этом, видя, как она идёт в бесконечный покой, в светлость святых, в неизреченную славу Божию, чтобы там зреть пресладкое лицо Его, со Христом быть и, обретя Его, радоваться в стране живущих, где глас веселящихся. Но надеемся, господин, на милость Божию, что не причинит скорби тебе Господь, но благодатию Своею помилует и утешит тебя».
Эта откровенная проповедь преподобного была связана, как мы видим, не только с болезнью княгини Анастасии, но и с какими-то другими обстоятельствами, скорее всего, с известными нам трениями между правящими братьями.
Из написанного нельзя сделать точный вывод: к какому времени относится послание. Потому и трудно предполагать — когда произошла упоминаемая болезнь княгини Анастасии. Лишь несколько «намёков» могут подсказать нам предположительные даты событий.
Не могло это произойти ранее 1407 года, когда ещё не скончалась вдова Дмитрия Донского Евдокия — свекровь Анастасии, а также ещё здравствовал преподобный Савва Сторожевский. Ведь в этом случае князю Юрию не надо было обращаться к Кириллу с просьбой о возможности его переезда в Звенигород.
