Политики настаивали на двух фундаментальных принципах: единство России и диктатура. При соблюдении этих условий они были готовы согласиться на автономию и принять консультативно-законодательное собрание. Казаки, напротив, считали свою автономию отправной точкой, а не уступкой, которую им делает Добровольческая армия. Они утверждали, что будущая Россия должна опираться на уже существующие антибольшевистские движения, и заявляли, что не могут признать правительство, в котором роль казаков будет чисто совещательной. Даже такие проармейские казаки, как атаман Богаевский и Харламов, не были удовлетворены исключительно совещательным собранием.
Согласия по фундаментальным вопросам не было, и делегаты проводили время за обсуждением деталей. Армия и казаки согласились, что внешняя политика, оборона и финансы должны находиться в компетенции центральных органов власти, тогда как такие вопросы, как политика, местное самоуправление и косвенное налогообложение, должны остаться за войсками.
Переворот в Екатеринодаре
Кубанские политики все больше раздражали командование Добровольческой армии. Летом 1919 года им пришлось вынести безудержную риторику, последовавшую за убийством Рябовола; в Париже они не могли принять меры против дипломатов, агитировавших против армии; они со смятением наблюдали за переговорами казаков относительно организации движения; что важнее всего, они слушали все более нетерпеливые требования о независимой армии.
В то же время в Раде выросла озлобленность в адрес армии. Это был результат не только бескомпромиссно централистской политики Особого совещания; сыграла роль и бестактность Деникина. Когда атаман Филимонов вспоминал в изгнании о событиях осени 1919 года, он осуждал не столько поступки Деникина, сколько его нечувствительность к настроениям казаков. Трудно понять значимость примеров Филимонова, но мы должны поверить ему на слово и принять тот факт, что поведение Деникина приводило казаков в ярость. Например, 19 июня Деникин встретился с представителями казачества в Екатеринодаре и предложил им определиться, «с Россией они или против нее». Поскольку многие казаки считали себя хорошими россиянами, эта формулировка расстроила и оскорбила их. Тем же вечером во время обеда, данного в честь прибывших атаманов, Деникин говорил об «ужасном вчера, странном сегодня и прекрасном завтра». Казаки интерпретировали слова Деникина о «странности сегодня», справедливо или нет, как нападки на их автономию. Согласно Филимонову, Деникин также выказал раздражение, увидев флаг Кубани.
Растущая враждебность между штабом армии и Радой сделала положение умеренных безвыходным. Влияние Филимонова на Раду непрерывно уменьшалось. Что важнее всего, Рада сняла Науменко с поста военного министра, потому что он не работал над созданием независимой армии.
Некоторые представители штаба предлагали использовать силу. Генерал Покровский, последний командир Кубанской армии и примитивный политик, неоднократно предлагал использовать свои войска против Рады. В ноябре 1918 года, когда Рада приняла программу Быча, которую генералы сочли оскорбительной, Деникин некоторое время обдумывал возможность принять предложение Покровского. В итоге он отклонил идею интервенции, и инцидент был сглажен компромиссом. Главнокомандующий одобрил бы переворот, осуществленный атаманом, но Покровский напрасно предлагал свои услуги Филимонову.
Сентябрь и октябрь 1919 года, период крупных побед над Красной армией, казался удобным моментом для того, чтобы позаботиться о внутренних противоречиях и усилить тылы. В конце сентября в Ставке появился таинственный полковник Н. и предложил организовать линейцев в поддержку конституционной реформы, что сделало бы атамана сильнее в противостоянии с Радой. Полковник Н. получил некоторую сумму денег, что означало, что штаб был готов к вторжению; но ничего не вышло, и деньги были потрачены впустую.
В ходе дискуссий с Врангелем Деникин решил осуществить более амбициозный план. Врангель, который в тот момент возглавлял Кавказскую армию, почти целиком состоящую из кубанских казаков, был особенно озабочен политической жизнью этого казачьего региона. Он считал, что боевой дух его солдат снизился, и винил сепаратистскую агитацию. Поскольку его армия зависела от Кубани в вопросах продовольствия, его тревожило, что политическая нестабильность может также подорвать систему снабжения. Деникин и Врангель понимали, что в местной Раде, заседание которой по графику должно было вскоре состояться, у черноморских казаков будет самое крупное большинство за всю ее историю. Ходили слухи, что новая Рада потребует отставки Филимонова и изберет вместо него Быча. Ни Врангель, ни Деникин не были высокого мнения о Филимонове; они считали его нерешительным и потеряли к нему доверие. Но избрание Быча было бы неприкрытым вызовом армии.
Военный план отличался простотой. 6 ноября, в день открытия Рады, Покровский соберет надежных солдат в Екатеринодаре. Врангель прибудет и своей речью к Раде поддержит проект конституционной реформы, уже представленный на рассмотрение проармейским депутатом. Если Рада уступит этому давлению, проблема будет с легкостью решена, но если Рада воспротивится, тогда Врангель обратится к своим войскам и «объяснит им ситуацию».
Первой задачей было создать план конституционной реформы для представления в Раду. 22 октября Деникин дал К. Н. Соколову поручение разработать подобный план, проконсультировавшись с Врангелем. Соколов, непреклонный централист и человек с опытом написания законодательных актов в сжатые сроки, был очевидным выбором для этой работы.
Проект Соколова — Врангеля включал следующие пункты: 1) Законодательная рада должна быть упразднена, а ее функции — распределены между краевой радой и атаманом; 2) когда краевая рада совещается, она обладает верховной властью. Только атаман имеет право созывать раду, но он должен это делать как минимум один раз в год; 3) атаман несет ответственность перед Радой, но правительство несет ответственность только перед атаманом; 4) независимой армии быть не должно. Однако Добровольческая армия заплатит за все взятое на Кубани; Кубань получит долю трофеев, взятых Кавказской армией; правительство Кубани может призывать иногородних на службу в казацкие части; а кубанские казаки будут обязаны служить в армии, за исключением Кавказской, только с разрешения войска. Деникин внес два изменения. Он не принял рекомендацию, чтобы Кубань получила долю трофеев, потому что это бы поощряло мародерство. Он также отверг идею службы иногородних в казацких частях, потому что он лучше, чем Врангель, понимал озлобленность, разделявшую эти две группы людей.
Когда 6 ноября Рада открылась, ее состав и первые действия превзошли худшие опасения Деникина и Врангеля. Было избрано большее число федералистов, чем когда-либо ранее; кроме того, многие линейцы, осознав свою беспомощность, решили отсутствовать. Рада избрала председателем И. Макаренко, а не кандидата из линейцев Сушкова, и решила посвятить все заседание памяти Рябовола, что предсказуемо послужило поводом для ряда антидобровольческих речей. Еще больше усилили враждебность к армии доклады Сахим-Гирея о Юго-Восточном союзе и Иваниса, министра торговли, о «блокаде» Кубани.
