«С Александром придется расстаться, — глядя ему вслед, размышлял я. — Негоже подвергать опасности ничего не подозревающего человека. Уверен, что расскажи ему все, он останется. Нет, не из ложной гордости, из-за которой зачастую совершают почти безумные поступки. Из обыкновенной порядочности, которая ему присуща в полной мере, ибо нельзя бросать попавшего в тяжелую ситуацию человека, даже когда на кону стоит собственная жизнь. Таким его воспитали. Такими должны воспитывать всех».
Сар Штроукк вернулся быстро, приведя с собой двух мутных личностей. Причем один из них выглядел настолько подозрительно, что только неопытность Александра могла заставить его пойти на такой шаг. С подобными рожами и приставляют в темных переулках нож к горлу, чтобы обобрать до нитки.
— Город хорошо знаете? — спросил я сразу у обоих.
— Достаточно для чего хорошо? — ответил именно тот, кто и выглядел душегубом.
— Для того чтобы провести нас к восточной окраине города так, чтобы попасться на глаза как можно меньшему числу людей.
— Считаете, в Клаундстоне такое возможно? — усмехнулся он.
— Я не сказал — никому. Я сказал — как можно меньшему.
— Сделаю. И куда именно нам нужно попасть в Савенгейте?
Судя по вопросу, восточная часть города называлась именно так.
— На приличный постоялый двор.
— В северной части или южной?
— Посередине, но ближе к югу.
Почему-то меня начала обуять злость, и потому ответил довольно грубо. Но в самом-то деле, к чему столько вопросов? Александр, слушая наш разговор, переводил взгляд с меня на него и обратно. Ну а мне запоздало пришла мысль — а почему бы не воспользоваться извозчиком? Наверное, по той причине, что в поле зрения их не попалось ни одного.
— Пойдемте.
И носильщик, подхватив один из моих кофров, движением головы указал на два оставшихся напарнику.
— Так. Обстоятельства изменились. Вы проводите нас до ближайшего места, где можно взять извозчика. Или даже он попадется нам по пути. И не беспокойтесь, денег получите ровно столько, сколько и оговаривалось.
Отличный вариант, если усесться в экипаж с тентом. Который прикроет сразу с трех сторон. Ну а если еще надвинуть на глаза шляпу, маскировка получится что надо. Извозчики знают город замечательно, и в этом им, пожалуй, нет равных. Да и пешком не придется идти, что тоже немаловажно.
Во мне накипало раздражение. Ко всему сразу. К своему положению, жаре, городу, к неизвестности, что ждет впереди, и даже к сар Штроукку. Сны ему снятся! Ко мне и наяву люди то и дело заявляются, а затем оказывается, что их, кроме меня, никто и не видел. И даже то, что пролетка, именно такая, как и была нужна, нашлась практически сразу же, настроения не улучшило. Крытая светлым полотняным тентом, с дядькой средних лет на облучках, она удачно попалась на глаза, стоило только, миновав переулок, оказаться на соседней улице. Она стояла, на наших глазах высадив пассажиров. К ней-то я и направился. Все оказалось не так просто.
— Эй, как вас там? — окликнул кто-то за спиной, едва я только успел открыть рот, чтобы договориться с кучером. — Вообще-то я пришел сюда первым, мне на ней и ехать.
— Ну разве что в качестве кучера. И потом, вы точно надеетесь в ней поместиться?
Трое дворян, два из которых были с дамами, они представляли собой компанию. Все бы ничего, пусть даже первенство можно оспорить, но слишком снисходительным был тон у того, который со мной и заговорил. Возможно, таким он показался из-за акцента иностранца, но теперь было поздно: раздражение, которое копилось, вырвалось наружу.
Незнакомец усмехнулся, нарочито медленно оглядев меня с головы до ног. В наряде я значительно ему уступал. Он у него был ярок, богат, к тому же на господине хватало украшений, одни только перстни чего стоили, и единственное, что нас уравнивало, так это эфесы шпаг. Но лишь в какой-то мере, поскольку тот у него выглядел новым. В отличие от моего собственного, которому уже больше века.
Владелец шпаги чем-то походил на Александра или Клауса. Высокий, такие же светлые волосы, серые глаза, и тонкий, с небольшой горбинкой нос. Разве что крылья ноздрей были удивительно малы, они едва выделялись, к тому же носил усы. И еще он был старше обоих, а, возможно и меня — лет двадцать пять-тридцать.
— Убедились, что некоторое время вам придется прогуливаться пешком? — дружелюбия в моем голосе было достаточно.
— К вашему глубочайшему сожалению, увы.
— Асвальд, я тебя не узнаю! — весело обратился к нему человек из его окружения, полная ему противоположность — приземистый брюнет. — Или так повлияла Сильвия, что ты решил стать образчиком вежливости? В любое другое время ты гонял бы уже его вокруг кареты!
Спутница Асвальда — Сильвия, мне не понравилась. Нет, выглядела она замечательно, обладала прекрасной фигурой, и темными выразительными глазами южанки. Но она наблюдала за нами с таким интересом, что становилось понятно — ей страстно желается, чтобы воздух сейчас наполнился звоном клинков, и обязательно пролилась кровь. Я вполне даже допускал — неважно чья именно. Другой компаньон Асвальда, старше нас всех, оказался человеком рассудительным, возможно, именно по этой причине.
— Господа, думаю конфликт надуман. Да и к чему вам, Асвальд, он накануне события, к которому вы так долго готовились? Мало ли на свете бывает случайностей? — затем сам же все и испортил. — А если уж на то пошло, либо я, либо Правель вполне бы могли вас заменить.
«Иностранцы, — окончательно убедился я. — Говорят на языке Ландаргии правильно, но акцент у всех троих никуда не деть. И еще они определенно не из Нимберланга. Да и глупо было бы увидеть здесь его обитателей: слишком напряженные с ним отношения. Хотя, возможно, я ошибаюсь».
— Господа, придерживаюсь точно такого же мнения — конфликт явно надуман. И потому хочу предложить вам вот что — пока вы будете разбираться между собой, мне вполне хватит времени на поездку. Клянусь, я отправлю карету назад ровно в тот самый миг, когда она вновь станет свободной.
— Извиниться не намерены? — ровным, спокойным голосом спросил Асвальд.
Пришлось пожать плечами.
— Разве что перед лошадью: она уже заждалась.
— Ну что ж, вы сами выбрали свою судьбу.
— Вам бы добавить в голос немного пафоса, и из вас получится отличный трагик.
Казалось бы, чего уж проще — любезно уступить им карету, но при этом наговорить такого, к чему и не придерешься, и в тоже время они точно пожалели бы, что не пошли пешком, или не взяли другую.
— Защищайтесь!
— Еще чего!
Дурь, сменив раздражение, так и лезла из меня наружу. И все-таки шпагу я благоразумно выхватил. Отступил на несколько шагов, бегло огляделся, чтобы увидеть, как собирается толпа, всегда жадная до развлечений, и сказал.
