В первых числах августа войска 6-й армии заняли Сторожевский плацдарм на правом берегу Дона в 55 километрах к югу от Воронежа. На военных картах этот участок местности, состоящий из меловых утёсов, был обозначен как высота 187,7. Здесь действовала 25-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием гвардии полковника П. М. Шафаренко. Её поддерживали несколько артиллерийских полков, гвардейские минометы («катюши») и авиация. Поставленная Ватутиным задача была успешно выполнена: советские войска захватили плацдарм в 13 километров по фронту и 8 километров в глубину.
Непосредственный участник событий тех лет капитан в отставке А. Н. Потемкин вспоминал: «В ночь перед форсированием противника непрерывно бомбили наши славные "ночные ведьмы”
[37]. На беззащитных самолетах По-2 не давали врагу ни сна, ни отдыха... Среди ночи со своих “рус фанер” они бросали бомбы в хаты, где спят неведомо зачем забравшиеся на Дон венгры. При взрыве бомб за Доном мы дружно кричали: “Ур-ра!”».
А вот как описал эти события в своём дневнике незадолго до смерти ефрейтор 1-й венгерской танковой дивизии Иштван Балои:
«7 августа. Русские переправились через реку Дон. Идем, чтобы отрезать им путь отступления.
8 августа. 2-я рота 1-го батальона понесла большие потери, погибли 4—5 офицеров.
9 августа. В 11 часов заговорил “Сталинский орга́н” [реактивная установка БМ-13 или «катюша»]. Сердце остановилось. Все бежали, куда могли...
10 августа. Идем на наше старое место — русские опять прорвали фронт... Очень сильный бой. Мы отошли. После этого в пехотном полку разразилась настоящая паника. Пришлось сдерживать бегущих и возвращать их. Артобстрел. Русские снаряды попали в машины с боеприпасами 2-го полка. Они взорвались одна за другой.
12 августа. Я думаю, что из нас никто не останется в живых от такого обстрела. В Воронеже погибло много венгров. Об этом сообщают русские листовки, они предлагают нашим солдатам сдаваться в плен.
14 августа. В 1-м батальоне убито 50 и около 100 раненых.
15 августа. В пять часов начинается наступление. Русские упорно держатся. Этот ужас нельзя описать. У нас много раненых. Пять раз стрелял “Сталинский орга́н”.
16 августа. Грустное воскресенье. Много венгерских солдат полили своей кровью русскую землю. Убитые покрывают землю. Не успеваем вывозить раненых...
17 августа. Два раза ходили в наступление, оба раза пришлось отступать. Много убитых и раненых. Теперь только бог нам может помочь. Ему мы доверяем.
19 августа. Не дождались улучшения положения. Много стреляют русские снайперы. Стоит только показаться, как они тебя продырявят. Обычно смертельно.
20 августа. ...День святого Стефана. В 15.15 началось наступление. Боже, помоги нам, чтобы счастливо окончить бой. Верно, что после этого нас сменят. В роте нас осталось двое со званием — я и главный ефрейтор Мату...
21 августа. Они опять наступают...»
Вплоть до 17 сентября продолжались жаркие бои за Сторожевский плацдарм, противник потерял почти 9 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, 48 орудий, 28 танков, 4 самолёта, много другой техники. Но ему так и не удалось сбросить советские войска в Дон. В результате противник вынужден был перейти к обороне, укрепив её новыми резервами.
Вслед за 25-й гвардейской стрелковой дивизией, то есть через три дня после взятия Сторожевских круч бойцы 309-й стрелковой дивизии 6-й армии, нанеся урон противнику, отбили высоту 160,7. По сути, это была узкая полоска земли между селами Щучье и Переезжее. Долгих 158 дней и ночей советские воины держали здесь оборону, сковывая вокруг себя силы врага.
Николай Федорович практически ежедневно бывал в воюющих частях и соединениях. Поводы были разные: от постановки задач на проведение очередной операции до вручения наград отличившимся в боях солдатам и офицерам. В штабе 6-й армии, дивизии которой сражались на Сторожевском плацдарме и на высоте 160,7, у Ватутина произошла неожиданная встреча с Мехлисом. Правда, Лев Захарович уже не занимал прежних постов. За провал в мае 1942 года операции на Крымском фронте, а это выразилось в его профессиональной некомпетентности, неумении организовать дело, Сталин освободил своего любимца от должности заместителя наркома обороны и начальника Главного политуправления РККА, а заодно понизил его в звании до корпусного комиссара. Трудно было представить, что подобное могло случиться.
Теперь Мехлис являлся всего лишь членом Военного совета 6-й армии. Представляясь Ватутину (так требует устав, когда младший по должности докладывает старшему по должности), Мехлис бросил на Николая Федоровича свой колючий взгляд. Но это был уже не тот Мехлис, каким его видел Ватутин на Северо-Западном фронте. От былой всесильности главного политработника Красной армии не осталось и следа. Говорят, кто прошлое помянет тому глаз вон. Ватутин, в отличие от Мехлиса, не был злопамятным человеком и счёты с ним сводить не собирался. Война и так всё расставила по своим местам.
В конце августа 1942 года Ватутин поставил задачу командующему 40-й армией генерал-лейтенанту М. М. Попову захватить плацдарм на правом берегу Воронежа. В историю битвы за Воронеж этот участок земли размером пять километров по фронту и два в глубину войдёт как Чижовский плацдарм. В послевоенные годы историки и журналисты будут сравнивать его с ленинградским Невским пятачком и Малой Землёй Новороссийска. И это сравнение уместно, поскольку здесь непрерывно шли кровопролитные бои за каждую улицу, за каждый дом. Чтобы занять плацдарм, войскам было необходимо форсировать реку Воронеж. Для этого инженерные войска фронта соорудили переправу, которая на полметра уходила под воду реки и не просматривалась авиацией с воздуха. Строили её по ночам из бетонных осколков и битого кирпича. По ней в одну из ночей на правый берег были переправлены техника и пехота. Для гитлеровцев это стало полной неожиданностью. В результате внезапно нанесенного удара советские войска захватили плацдарм в правобережной части города. Попытки немцев отбросить русских назад оказались безуспешными. Сражение на Чижовском плацдарме не прекращалось до самого освобождения города.
Немецкий военный корреспондент Густав Штебе, автор брошюры «Штурм и оборона Воронежа», изданной по горячим следам летних и осенних боёв 1942 года, писал: «В этой битве потеряли жизнь и многие немецкие товарищи. Кресты немецких солдатских могил стоят везде, где солдатский долг потребовал последней и величайшей жертвы: посреди разрушенного города, между сгоревшими фасадами и баррикадами, перед заводами, в скверах и на улицах, и на берегах Дона...»
За время летне-осенних боёв войсками фронта было захвачено около десяти плацдармов на западных берегах рек Дон и Воронеж, наиболее важными из которых были Чижовский в правобережной части Воронежа, а также Сторожевский и Щучьенский плацдармы на верхнем Дону. Для советских войск эти и другие плацдармы стали своего рода трамплинами для проведения в январе 1943 года победоносных Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций, в ходе которых противник потерял 320 тысяч человек, а количество пленных только в Острогожско-Россошанской операции составило более 86 тысяч человек. Под Воронежем была разгромлена 200-тысячная венгерская армия. Её гибель, по оценкам зарубежных экспертов, стала самым крупным поражением за всю почти тысячелетнюю историю этого европейского государства. В заснеженных чернозёмных степях нашли свою погибель солдаты, офицеры, генералы итальянского альпийского и 2-го немецкого танкового корпусов...
