– Я?! Да никогда! – Лучано почувствовал, что краснеет, так невозможно фальшиво это прозвучало, хотя он был совершенно искренен. – Мастер, я…
– Поезжай в Дорвенант, Фортунато, – вздохнул мастер Ларци с горечью. – И да пребудет с нами воля Претемной. Я… согласен с моими почтенными собратьями.
Он медленно разжал занесенную руку, и последний клочок белой ткани опустился на стол, покачиваясь, как огромная бабочка, развернувшая крылья. Лучано до боли закусил губу. Разве не этого он хотел?! Почему же сейчас так больно?! Неужели мастер правда верит…
Глубоко вздохнув, мастер Ларци поднялся из кресла и поклонился.
– Благодарю, почтенные собратья, – сказал он торжественно. – Идем, Фортунато.
Лучано вышел следом, от обиды и отчаяния не замечая, кто идет за ними. И только когда сгреб свои ножи и шпильки, прицепил снова на пояс рапиру и, выйдя на улицу, распахнул перед мастером Ларци дверь экипажа, не выдержал:
– Мастер! Вы это всерьез?!
Ларци вздохнул, посмотрел на него знакомым взглядом и тихо попросил:
– Лезь в карету, идиотто.
– Да-да, сделай милость, лезь в карету, – раздался оттуда ехидный голос Лоренцо. – Сколько можно было тащиться, вы же вышли первыми. А я вас обогнал и дождаться теперь не могу!
– Ну и ехал бы домой, – хмыкнул Ларци, залезая в экипаж и устраиваясь на скамье. – Представление кончилось, ничего интересного больше не будет.
– Как это? А физиономия твоего ученика? Эй, Фортунато, что ты там говорил о моем обществе для драки и постели? Пожалуй, самого меня ты пока не заработал, – продолжал глумиться Лоренцо, пока Лучано мрачно забивался в угол рядом с мастером Ларци. – Но знаешь, пару своих ребят я тебе пришлю, так уж и быть. А для чего – ты с ними сам разберешься.
– Премного благодарен, – огрызнулся Лучано и повернулся к Ларци. – Мастер, я… – И осекся, увидев, что плечи наставника трясутся от беззвучного смеха. – Мастер?!
– Я тебе шестнадцать лет мастер, идиотто! – выдохнул Ларци, задыхаясь от прорвавшегося хохота. – И ты до сих пор… никак… Ох, какой же ты идиотто, мальчик! Неужели ты думаешь, что Тино согласился бы просто отпустить тебя в Дорвенант?! А вот подвесить над моей головой постоянную угрозу – совсем другое дело. Ну же, Фортунато! Подумай хорошенько!
– Да не умеет он пока думать, – фыркнул Лоренцо, отдергивая занавеску и выглядывая из окна тронувшегося экипажа. – Зато красивый и везучий. Может, потом научится, если доживет. А с тебя причитается, Ларци! У меня аж скулы болят – так хотелось рассмеяться Тино в лицо. Претемная и Пресветлый, какой же он болван! Хитрый и подлый болван, а считает себя величайшим умником!
«Они провели всех! – с тихим восторженным ужасом подумал Лучано. – Разыграли меня как пешку в арлезийских башнях, но самое главное – разыграли мастера Тино! Заставили его думать, что Ларци боится меня, как когда-то наставник Лоренцо боялся своего ученика. Боится – и потому держит при себе в младших мастерах! И Тино поверил! И согласился отправить меня в Дорвенант, повысив до старшего мастера, потому что теперь я имею законное право убить Ларци. Конечно, я должен ждать, пока он состарится или заболеет – по традиции. Но Тино не верит, что я стану ждать, как не верит в преданность своих учеников – потому и избавляется от всех, кого считает опасными. Как поверить в любовь, уважение и верность тому, кто сам давно убил в себе эти чувства? И теперь грандмастер Тино убежден, что я буду ждать удобного случая, чтобы избавиться от мастера Ларци. Мастер и Стилет убедили его в этом. А я… я свободен!»
Он рассмеялся, но смех тут же перешел в отчаянный всхлип. Лучано сполз с качающейся скамьи, уткнулся лицом в колени мастера Ларци, прижался щекой к его горячей сухой руке и замер.
– Ну-ну, мальчик мой… – Второй рукой мастер потрепал его по голове и снова вздохнул: – Только попробуй теперь не стать счастливым, паршивец этакий! Слушай, Лоренцо, как обычные люди ухитряются воспитать несколько детей, а потом еще вовремя выгнать их из дома? Тут с одним-то с ума сойдешь.
* * *
К экипажу лорд Ангус проводил ее сам, как и обещал. Помог подняться на ступеньку, еще раз поблагодарил и лично закрыл дверцу кареты, не позволив лакею увидеть, кто уже сидит внутри. Айлин едва дождалась, пока кучер тронет лошадей.
– Дарра! – воскликнула она, порывисто протягивая ему обе руки. – Как я скучаю! Мне так жаль, что получилось нехорошо…
– Милая Айлин, это мне следует сожалеть и просить у вас прощения.
Ладони, затянутые в белоснежные печатки, осторожно приняли ее руки, и Айлин вздрогнула – даже через ткань кожа Дарры показалась ледяной. Она словно к умертвию прикоснулась!
– Дарра, ты ни в чем не виноват, – запротестовала Айлин и чуть сильнее сжала его руки, пытаясь их согреть.
Конечно, она знала, что Дарра часто мерзнет, в их с Саймоном комнате всегда стояла магическая жаровня, и даже летом камзолы и мантии Дарры были плотнее обычного. Но сейчас все как-то совсем плохо! И вид у него усталый, даже больной – бледное осунувшееся лицо, темные круги под глазами заметны даже в полумраке кареты, освещенной изнутри маленьким магическим шаром.
– Дарра, милый, ты нездоров? – спросила она невольно дрогнувшим голосом. – Может, не следовало беспокоиться ради этой поездки?
– Милая Айлин… – Узкие губы Дарры, сегодня не просто бледные, а какие-то обескровленные, дрогнули в его обычной улыбке, такой быстрой и сдержанной, что мало кто вообще ее замечал. – Поверьте, эта поездка – лучшее лекарство для меня. Если бы не запрет вашего мужа, я давно бы навестил вас и попросил прощения за случившееся. Леди Эддерли объяснила, какому риску я вас подверг, и как непростительно было мое легкомыслие…
– Дарра, ты – и легкомыслие? – Айлин покачала головой. – Это мне следовало подумать, что многое изменилось, и я не должна распоряжаться собой так же свободно, как раньше. Ты ни в чем не виноват! Я… так надеюсь, что скоро снова смогу видеться с тобой и Саймоном! Как он, кстати?
– Тоже переживает, – вздохнул Дарра. – Говорит, что ему, сыну целительницы, следовало больше думать о вашем здоровье. Нам действительно так жаль, милая Айлин…
Он продолжал держать ее ладони, которые тоже замерзли, словно руки Дарры были не человеческой плотью, а льдом, как у Снежной Девы из северных сказок. Но Айлин, несмотря на неприятное ощущение, ни за что бы их не бросила.
– Забудь, – просто сказала она. – И передай Саймону, что все обошлось. Я очень благодарна его матушке, она чудесная целительница. Тем вечером я сама была виновата, что испугалась…
Она запнулась, не зная, как описать ощущение мерзкого ужаса от призрачной свиты Морстена, но Дарра понимающе кивнул:
– Это моя вина. За годы нашей дружбы, милая Айлин, я привык видеть вас умелой и сильной некроманткой. Мне следовало помнить, что вы еще и благородная леди.
– В походе к Разлому я видела куда более страшные вещи, – тихо сказала Айлин. – Там, в подвале, я просто не ожидала…
