«Не увидел же он аккару в мастере Витольсе, – молча согласилась Айлин. – Потому что трактирщик не может быть легендарным чудовищем. Как и наследник Аранвенов».
– Так никто не знает? – растерянно уточнила она. – Кроме твоих родителей, лорда Эддерли и магистра Роверстана?
– Еще леди Эддерли, – педантично уточнил Дарра. – Когда стало понятно, что мое здоровье тоже изменилось, а для некоторых людей я стал представлять опасность, леди Эддерли научила меня некоторым приемам, которые позволяют управлять… я называю это «холодом». Не брать от людей больше силы, чем они могут дать без вреда для себя. И понимать, когда это становится опасным. Поверьте, милая Айлин, иначе я никогда не осмелился бы сесть в одну карету с вами… в вашем положении, – добавил он с болезненно исказившимся лицом, которое тут же снова стало непроницаемым. – Вы сказали, что я кажусь вам нездоровым, и отчасти это действительно так. Раньше мне достаточно было проводить время в вашем обществе или рядом с Саймоном, чтобы чувствовать себя хорошо. Но теперь вы живете в доме мужа, Саймон закончил Академию, и мы лишь иногда встречаемся. Для меня пришло время обходиться своими силами, и это… нелегко. Отец позволил мне увидеться с вами, потому что беспокоится о моем здоровье. Но я клянусь вам всем, что для меня важно – благополучием родных, дружбой с вами и Саймоном, расположением магистра Роверстана… Никогда, милая Айлин, я не видел в вас один только источник жизненной силы. Вы… всегда были для меня особенной…
Его голос прервался и дрогнул – Айлин никогда не слышала этого у Дарры. Решительно подавшись вперед, она снова взяла его руки в свои, сжала и ободряюще улыбнулась.
– Я ведь тоже вернулась из-за грани нашего мира, – сказала, поймав его взгляд. – Если это делает меня чудовищем, что ж… Зато ты всегда можешь быть уверен, что я понимаю тебя, как одно чудовище – другое. Ты мне очень дорог, Дарра! Я никогда не пожелала бы себе лучшего брата и друга!
– Брата и друга… – эхом повторил Дарра и глубоко вздохнул, а потом снова улыбнулся – и у Айлин отлегло от сердца, потому что это была прежняя улыбка прежнего Дарры, такого, каким он был в Академии. И резкие тени под глазами смягчились, почти исчезли, а руки наконец-то потеплели по-настоящему. – Милая Айлин, вы не представляете…
Склонившись, он коснулся губами одной ее ладони, затем – другой. Айлин хотела сказать еще много всего! Заверить, что все это неважно, что она всегда будет любить его и никогда не предаст. Но поняла, что ход кареты замедляется, а в краешек окна, не прикрытый занавеской, видны башни особняка Бастельеро. Еще пара минут – и придется расстаться!
– Дарра, я никогда! Никому! – торопливо выпалила она. – Обещаю!
– Я знаю, милая Айлин, – кивнул он, не выпуская ее руки и с каким-то отчаянным блеском в темно-серых глазах. – Вы же понимаете, это не только моя тайна, она способна погубить и мою семью, и еще одного человека… который дорог нам обоим. Но не узнай вы ее от меня, ваш пытливый ум потребовал бы искать разгадку в другом месте. И вы могли нечаянно… Я не знаю, почему вы увидели то, что увидели. Этот мальчик… Он не может быть ничем иным, кроме как моей душой. Но он должен был оставаться в Претемных Садах, там, где ему навсегда восемь лет, пока мой жизненный путь не закончится, и я не стану снова цельным. Право, я не знаю – почему. Только прошу вас никогда ни с кем об этом не говорить. Особенно с лордом Бастельеро.
– Клянусь честью и своим даром, – кивнула Айлин и с горечью добавила: – Поверь, это не единственная тайна, которую я привыкла от него скрывать. Но… до встречи?
– До встречи, – эхом отозвался Дарра и с явным сожалением отпустил ее руки, а потом движением пальцев пригасил магический шар. – Простите, что не смогу вас проводить. В этом доме я нежеланный гость и не могу винить в этом никого, кроме себя. Но прошу вас помнить, что моя любовь… и дружба, – добавил он торопливо. – Они всегда принадлежат моей милой Айлин.
Сдерживая подступившие к глазам слезы, Айлин кивнула. Карета остановилась, и лакей распахнул дверцу. Дарра откинулся на спинку сиденья, в полумраке он был так похож на своего отца, что вряд ли чей-то быстрый взгляд распознает замену.
«Я научилась обманывать, – с болью подумала Айлин. – Скрывать свои и чужие тайны, умалчивать, откровенно лгать. Это и есть взрослая жизнь? И никогда-никогда я не смогу вернуться к себе прежней? К той Айлин, самой страшной тайной которой были проказы в Академии? Как же горько…»
– Милорд Грегор давно лег? – спросила она у дворецкого, снявшего с ее плеч накидку.
– Его светлость еще не изволил отойти ко сну, – сухо сообщил тот и очень неодобрительно покосился на часы, как раз показавшие половину первого.
– Тогда передайте ему, что я вернулась домой и немедленно иду спать, – бросила Айлин.
К Барготу все объяснения с обиженным и разгневанным супругом. Она, конечно, поговорит с ним утром и даже извинится, пожалуй, но третий напряженный разговор за эту ночь – уже слишком.
* * *
Ночная Вероккья пахла фиалками, речной сыростью, уличной грязью и свободой. Самый прекрасный запах в мире! Пожалуй, лучше пахнут лишь волосы синьорины и кожа Альса после тренировки. А еще – мокрый мех Перлюрена, шамьет с медом по любимому рецепту Аластора, чернила и сургуч в его, Лучано, личном кабинете, и земляничный ликер в особняке Вальдеронов… Скоро, совсем скоро все это снова будет принадлежать ему!
– Кошак весенний… – услышал он краем уха и вскинулся:
– Мм-м?!
– С ума, говорю, сошел, словно кошак весенний, – с удовольствием повторил грандмастер Лоренцо. – Нет, Ларци, ну ты посмотри на него, а? Глаза прикрыл, улыбается и ничего вокруг не слышит и не видит. Совсем идиотто!
– Завидуешь? – хмыкнул Ларци, пока Лучано краснел, надеясь, что в полутьме экипажа это останется незамеченным.
– Еще бы! – отозвался Стилет. – Как не позавидовать молодому наивному идиотто, который думает, что все закончилось хорошо. И что теперь у него вся жизнь будет похожа на карнавал – сплошное веселье. Так ведь ты думаешь, верно, Фортунато?
Лучано промолчал. Только поразился, сколько едкой горечи слышалось в голосе грандмастера. Но тут же, словно опомнившись, Лоренцо хмыкнул и продолжил обычным своим слегка насмешливым тоном:
– Отпусти мальчика погулять, Ларци. Кольцо старшего мастера нужно хорошенько обмыть в подходящей компании. Есть у тебя такая компания, Фортунато?
– Есть, грандмастер, – уверенно отозвался Лучано, мгновенно вспомнив Фелипе.
– Вот и брысь туда! А мы с твоим наставником посидим за бутылочкой, помянем шестнадцать лет, которые он на тебя потратил без всякой пользы и прибыли.
– Иди, Фортунато, – кивнул мастер Ларци и едва заметно кивнул на дверцу замедлившего ход экипажа. – Лоренцо прав, попрощайся с Вероккьей и друзьями.
– Разве мне нужно ехать прямо завтра? – Лучано вдруг растерялся. Только что он предвкушал, как вернется в Дорвенант, увидит все, что стало таким дорогим… Но осознание, что для этого придется расстаться с тем, что останется здесь, резануло по сердцу неожиданной подлой болью. – Мастер, я могу задержаться… ненадолго…
