– Если ты надеешься услышать мадам Эмеральд, то зря теряешь время, – начал Максимилиан. – Она устроила скандал и отказалась петь.
– Очень странно, – пробормотал Оскар.
– И это не единственная странность, с которой я сегодня столкнулся, – продолжил Максимилиан.
Он рассказал другу обо всём, что увидел в её гримёрной. Что она носит парик и костюм, в котором выглядит крупнее, чем на самом деле, как она ждёт не дождётся, когда закончатся её отношения с театром, и самое таинственное – почему из-за закрытой двери её голос звучит совершенно иначе.
Оскар внимательно слушал, кивая время от времени с задумчивым видом. Иногда он в удивлении поднимал брови. Или неодобрительно ворчал, узнав о поведении мадам и Жанетт.
– Здесь явно что-то происходит, – заключил Максимилиан. – И я должен во всём этом разобраться.
– Тогда предлагаю свою помощь в качестве ассистента. Я как-то был помощником знаменитого детектива в деле о похищенном пуделе и…
Но вдруг из окна под ними раздалось чудесное пение мадам, совсем не похожее на ту грубую простонародную песню, которую она голосила, когда кружилась по комнате с Максимилианом. И он прервал друга.
– Пять минут назад она пела совсем по-другому! – изумился Максимилиан.
Оскар задумчиво посмотрел на него.
– И никто ни разу не видел, как она поёт? – спросил он.
Максимилиан покачал головой. Он подбежал к краю крыши и посмотрел на откос под окном гримёрной мадам. У него даже усы задрожали от того, что он собирался сейчас предложить. Следить за дамой – это верх неприличия, но если он хочет разгадать эту тайну…
– Как ты думаешь, мы сможем туда добраться? – спросил он.
Оскар оглядел кирпичную стену и пересечения пожарных лестниц на ней.
– Наверняка, – ответил он. – Давай за мной.
Через несколько минут они висели, зацепившись передними лапами за железные перекладины пожарной лестницы возле гримёрки мадам. Максимилиан уже начал сомневаться в том, что это была хорошая идея. Что будет, если он не удержится?
Оскар подтянулся и легко поскакал по карнизам, пока не очутился на карнизе мадам.
«Как бы я хотел быть таким же смелым», – подумал Максимилиан. Он на цыпочках подошёл к краю лестницы и, волнуясь, прыгнул вслед за Оскаром. С каждым его прыжком Оскар шептал: «Давай, ты сможешь», – но Максимилиан всё же отчаянно трусил.
Прекрасное пение лилось из окна мадам, и люди на улице останавливались, чтобы его послушать. Максимилиан и Оскар выгибали шеи, заглядывая в окно.
Мадам лежала на кушетке, её голова была запрокинута, а рот широко открыт.
«Какая необычная позиция для пения», – подумал Максимилиан.
Мадам слегка вздрогнула и всхрапнула. Она вообще не пела.
– Она храпит! – прошипел Оскар.
– А кто же тогда поёт? – спросил Максимилиан. Он заглянул в комнату, но никого не увидел. Может, кто-то прячется в углу, за китайской ширмой, но кто же это? Кот протянул лапу и зацепился за подоконник.
– Что ты делаешь? – спросил Оскар.
– Я на минуточку, – ответил Максимилиан и запрыгнул в комнату.
Поглядывая время от времени на мадам, он подбежал к ширме и заглянул за створки, но там никого не было.
Как странно, подумал кот. Он уже собирался обследовать вешалку с костюмами в другом углу гримёрки, когда заметил, что из-под неё высовываются носы ботинок, и голос спросил: «Это вы, мисс?» Голос принадлежал Жанетт!
Максимилиану едва хватило времени пронестись по комнате и выскочить на карниз до того, как она вышла из-за вешалки, держа в руке шляпу с перьями. Его сердце стучало, как колёса скорого поезда, когда Максимилиан вслед за Оскаром летел по карнизам, едва замечая, как они высоко над землёй. Всё, о чём он мог думать, – это о новой тайне. Если не мадам пела такие прекрасные песни, то кто тогда?
Глава 11
Звёздное ожерелье
Следующие несколько дней Максимилиану было некогда раздумывать над этой тайной. Весь театр гудел как улей, готовясь к выступлению перед монаршими особами. Хор репетировал по два раза в день, все устали и были недовольны. Месье Лаврош за одну неделю переменил целую радугу жилеток и выглядел всё более и более измотанным, что очень беспокоило миссис Гарланд. Один только швейцар Фред сохранял полное спокойствие. Пока он мог позволить себе после обеда выпить чашечку чая и пока «этот ужасный кот» не путался под ногами, Фред был доволен жизнью. Каждый день месье Лаврош спешил в кассу, чтобы узнать последние данные о количестве проданных билетов. И каждый день он волновался всё больше и больше, поскольку весь Лондон намеревался прийти на тот же спектакль, что и королевская чета.
Агнесса и Сильвия тоже были вне себя от волнения – им предстояло танцевать перед королём и королевой. По полчаса перед каждой репетицией они перед зеркалом в костюмерной тренировались приседать в реверансе.
И Максимилиан удвоил свои усилия по поимке мышей. За сутки до премьеры он обнаружил, что некое мышиное семейство обосновалось в кассе под столом. Это никуда не годилось – что, если какой-нибудь виконт или член парламента, когда будет покупать билеты на гала-представление, вдруг увидит мышей, снующих по прилавку?..
Проходя мимо кабинета месье Лавроша по пути в холл, Максимилиан услышал громкие голоса. Он остановился. Он знал, что неприлично подслушивать под дверями, и прекрасно помнил народную мудрость про «любопытство и кошку». Но всё же он остановился.
– Она абсолютно невыносима! – возмущалась миссис Гарланд. – Я не смогла подобрать для неё ни одного костюма. Она должна уйти!
– А я едва могу заставить себя приходить на репетиции! – жаловалась мисс Жюли. – Если она появляется, то отказывается петь. Всегда у неё какая-нибудь причина! Она груба с хористками и отвратительно относится к работникам сцены. Она должна уйти!
– Спектакль состоится завтра вечером, и все билеты раскуплены, – спокойно отвечал голос месье Лавроша. – Она должна остаться.
– Исполнительница главной роли – и не спела ни на одной репетиции! Откуда мы знаем – может, она вообще не имеет понятия, что делать? Давайте возьмём дублёршу Агнессу. Я с ней занималась, и она знает партию от и до, – продолжала мисс Жюли, и её обычно мягкий голос звучал так резко, как Максимилиан никогда раньше не слышал.
– Может, объединим наши усилия? – выступила миссис Гарланд. – Вы будете её удерживать и заставлять петь, а я примерю на неё платье, пока она будет занята.
