– О, великий боже! – вполголоса простонал Макки. Он поднял к губам кувшин, сделал глоток, поперхнулся и, согнувшись пополам, закашлялся. Справившись и восстановив дыхание, он сказал:
– Какая же здесь жара! Зато молекулы движутся с большим ускорением!
– Разве эти концепции не взаимозаменяемы? – спросил калебан.
– Не задумывайся об этом, – выпалил Макки, продолжая откашливаться. – Когда ты со мной говоришь, то именно этот разговор разгоняет молекулы и придает им ускорение?
– Моя самость принимает это как верное утверждение.
Макки аккуратно поставил на пол кувшин, тщательно закрыл его крышкой и начал смеяться.
– Моему понятию недоступны эти термины, – возмутился калебан.
Макки только тряс головой. Слова калебана он по-прежнему воспринимал не органом слуха, но даже при таком «неречевом» общении Макки, как ему показалось, уловил ворчливые нотки в голосе калебана. Что это было – обертоны, акцент, ударение? Он сдался, но, во всяком случае, что-то здесь было!
– Я не понимаю, – продолжал капризничать калебан.
Эта реплика повергла Макки в неудержимый хохот.
– О, боже, – задыхаясь, простонал он, когда снова обрел способность дышать. – Древний острослов был прав, но его никто не понимал. Господи, ну это надо же! Речь – это всего лишь горячий воздух!
Он снова зашелся в пароксизме смеха.
Отсмеявшись, он повалился на спину и сделал глубокий вдох. Потом сел, снял крышку с кувшина, сделал еще несколько глотков и аккуратно закрыл сосуд.
– Учи меня, – распорядился калебан. – Поясни, что означают эти необычные слова.
– Слова? О… да. Это смех. Это наша обычная реакция на не смертельное и безопасное, но очень сильное удивление. Никакого другого коммуникативного содержания смех не несет.
– Смех, – сказал калебан. – Другое узловое столкновение с упомянутым термином.
– Другое узловое… – перебил его Макки. – Ты уже слышала это слово прежде, ты хочешь сказать?
– Прежде. Да. Я… Моя самость… Я пытаюсь понять термин «смех». Мы сейчас исследуем значение?
– Давай не будем этого делать, – возразил Макки.
– Ответ негативный? – спросил калебан.
– Да, правильно, негативный. Меня гораздо больше интересует то, что ты сказала о путанице в поддержании коммуникационного обмена. Ты же это имела в виду, не правда ли? «Поддержание коммуникационного обмена путается» – это твои слова?
– Я пытаюсь определить положение для вас, странных одномерков, – сказал калебан.
– «Одномерки» – это так вы, калебаны, определяете нас? – спросил Макки. Он вдруг почувствовал себя маленьким, неразумным и беззащитным.
– Отношение узлов соединений – одного со многим и многих с одним, – сказал калебан. – Это и есть поддержание обмена.
– Как мы затеяли этот совершенно бесполезный и безнадежный разговор? – спросил Макки.
– Ты ищешь референтную позицию отсчета для точного расположения бичеваний, с этого начался наш разговор, – подсказал Макки калебан.
– Да, для временного расположения бичеваний.
– Ты понимаешь, что такое эффект S-глаза? – спросил калебан.
Макки медленно и осторожно выдохнул. Насколько он знал, ни один калебан до сих пор по собственной воле не заводил разговор о S-глазе. Инструкцией по использованию люка перескока – делай раз, делай два, делай три – калебаны поделились охотно, но никогда не вдавались в теоретические подробности.
– Я… я просто пользуюсь люками перескока, – сказал Макки. – Я приблизительно знаю, как устроен управляющий механизм и как его настраивают…
– Механизм – это не то же самое, что эффект!
– Конечно, я согласен, – сказал Макки. – Слово – это не предмет.
– Точность – вот что главное! Мы говорим – я перевожу, ты понимаешь? – мы говорим «термин ускользает из узла». Ты улавливаешь это понятие, как думает моя самость.
– Я улавливаю суть сказанного тобой, – согласился Макки.
– Рекомендую, как удачную аналогию, понятие о натянутой веревке, – сказал калебан. – Сама я полагаю, что мы приближаемся к истинной коммуникации. Это чудо.
– То есть ты этому удивляешься.
– Ответ негативный. Это оно удивляется мне.
– Отлично, – произнес Макки упавшим голосом. – Это ты называешь коммуникацией?
– Понимание диффузно… Оно рассеивается, так? Да, понимание рассеивается, когда мы обсуждаем узлы соединения. Я наблюдаю узлы соединения в твоей… психике. Под психикой я подразумеваю другую самость. Это верно?
– Почему нет? – отозвался Макки.
– Я вижу, – продолжил калебан, игнорируя безнадежность в голосе Макки, – составляющие психики – вероятно, это ее цвета. Приближения и выходы окрашиваются осознанием. Я, с помощью этих фрагментов, раскрываю формы мышления и, вероятно, правильно понимаю, что, например, ты подразумеваешь под термином «звездная масса». Моя самость понимает, что она и есть звездная масса. Ты ухватил это, Макки?
– Ухватил… это? О да, да, конечно.
– Очень хорошо! Теперь приходит понимание твоих… блужданий? Это трудное слово, Макки. Это уже неопределенный обмен. Для тебя блуждание – это перемещение вдоль какой-то одной линии. Для нас такого образа не существует. Кто-то движется, все движутся в своих плоскостях – для нас, калебанов, это так. Эффект S-глаза сочетает и вмещает в себя все движения и все видения. Я вижу тебя в ином месте, во время желаемого тобой блуждания.
В душе Макки вновь вспыхнул интерес.
– Ты видишь нас… точнее то, что движет нас с места на место?
– Я слышу, как все сознающие вашей плоскости повторяют очень схожие вещи, Макки. Сознающий говорит: «Я провожу вас до выхода». То есть «я посмотрю, как вы пойдете». Понимаешь? Все заключается в видении движения.
Видение движения, удивленно подумал Макки. Он вытер потный лоб и губы. Какая невероятная жара! Какое отношение все это имеет к «поддержанию обмена»? Что бы это понятие ни означало!
– Звездная масса поддерживает и обменивает, – сказал калебан. – Нельзя смотреть и видеть сквозь эту самость. Соединительный узел S-глаза в этом случае претерпевает разрыв. Вы называете это… уединением? Не могу сказать, так ли это. Этот калебан в вашей плоскости существует один, самостоятельно, сам. Одиноко.
Все мы одиноки в этом мире, подумал Макки.
Эта вселенная скоро станет очень одинокой, если он не сумеет уберечь ее от участи стать братской могилой для сознающих существ. Почему, ну почему решение этой страшной проблемы зависит от какого-то неполноценного, ублюдочного общения?
Особое мучение доставляло то психологическое давление, в условиях которого он пытался найти взаимопонимание с калебаном. Ему хотелось ускорить процесс достижения такого взаимопонимания, но ускорение приводило к выхолащиванию разумного содержания. Он почти физически чувствовал, как драгоценное время утекает, словно песок между пальцами. От нетерпения у Макки свело живот. Он шел со временем, наступал и отступал вместе с ним, но понимал, что находится на неверном пути.
