Я сознательно намеревался писать здоровые истории для мальчиков и совершенно не предполагал включать в них разные неоднозначные вещи, которые появляются в моих книгах для взрослых. Кроме того, госпожа Хайнлайн пробежалась по этой книге самым тщательным образом, пытаясь найти вещи, против которых мисс Далглиш могла бы возразить. Я отправил её только после того, как мы оба убедились, что она столь же чиста, как жена Цезаря. Я уверен, что Вы вернули бы её мне на доработку, если бы заметили в ней что-либо, что можно было бы истолковать грязным образом. И вот, книга ей понравилась, и она подписала на неё контракт – а теперь решила, что она непристойна! Анекдот о вермонтце, который держал корову в качестве домашнего животного, «…так же, как Вы могли бы хорошую охотничью собаку…», по словам мисс Далглиш, наводил на мысли об «определённых сексуальных аномалиях». Ладно, только меня-то это не наводило ни на какие мысли, за исключением того, что моя жена сделала домашнее животное из соседской лошади, откуда эта история и возникла – и я абсолютно убеждён, что это не навело бы моих мальчиков и девочек ни на какие ужасные мысли. Но я согласился с этой правкой – потому что мы сошлись на том, что анекдот не грязен, но скучен.
Её следующее возражение звучало так: «Плоские коты кажутся мне немного чересчур фрейдистскими из-за своей привычки любовно пульсировать». Поскольку я преднамеренно полностью лишил их пола, вплоть до размножения партеногенезом, я нашёл, что это немного чересчур. Я всегда называл плоского кота «оно», а не «он» или «она», а единственному из них, получившему имя, дал имя без сексуальной коннотации. Я сделал все эти вещи, потому что знал, что она помешана на этом вопросе – но всё было бесполезно; она способна увидеть фаллическую символику даже в бобовом стебле Джека.
Ещё одно возражение, которое она сделала, не имеет никакого отношения к сексу, но я считаю, оно хорошо иллюстрирует, как далеко от дома она способна забраться, чтобы найти проблему: она возразила против имени старателя «Старый Чарли», потому что имя м-ра Скрибнера – Чарльз! Сколько глупостей может влезть в одну голову?
Я не ожидаю, что Вы что-либо предпримете, но желал сообщить Вам, потому что до Вас могут долететь отзвуки этих бурь. Я сделал ей очень резкий выговор. Некоторые манеры поведения я не намерен спускать ни за какие деньги. Я ответил ей её же оружием (поэтому я не стал привлекать Вас к этому). Я взял одну из её книг для девочек и разобрал её точно так же, как она разбирала мои книги. Я столь же хорошо знаком с фрейдистской фальшивой «психологией», как и она. По тем критериям, которые она использует, её книга была порочна как ад – и я показал ей это, цитируя её пассажи. Если она будет коситься и кривиться на мои превосходные детские книжки, я могу сделать то же самое с её историям для девочек. Меня тошнит от любителей психоанализа! Этот впечатляющий шарлатан, доктор Фрейд, причинил столько зла, сколько не смогла бы наделать королева Виктория.
7 марта 1952: Роберт Э. Хайнлайн – Алисе Далглиш
1. Если Вы собираетесь вносить изменения, я предпочитаю увидеть их до корректуры.
2. «Старый Чарли» – так уж вышло, что имя «Чарли» мне нравится больше, чем имя «Дэнни», но поднятая проблема кажется мне просто глупой. «Чарли» – совершенно обычное имя; в половине издаваемых в настоящее время романов есть хотя бы один персонаж по имени Чарльз. Неужели мы запретим весьма распространённые «Боб» и «Алиса», потому что по случайности я и Вы носим эти имена? Как бы то ни было, девять из десяти моих читателей вообще не узнают имени издателя, дети очень редко обращают внимание на выходные данные книги. Столь же разумно было бы объявить табу на «Гарри», «Джорджа» и на «Джо» из-за имён президента, покойного короля и русского диктатора.
3. Плоские коты и Фрейд – нет, я решительно не согласен ни на какие исправления любого вида ни в самих плоских котах, ни вокруг них. Меня сильно раздражает фраза «…немного чересчур фрейдистскими из-за своей привычки любовно пульсировать». Что значит «любовно»? Я слишком хорошо помню Вашу рекомендацию по поводу Виллиса из «Красной планеты» и что я должен «проконсультироваться с хорошим фрейдистом» – и потому я самым тщательным образом лишил эти существа пола. Я везде использовал местоимение «оно» (если Вы найдёте «его» или «её», это моя ошибка вычитки корректуры), а из сюжета ясно, что первое животное и, как следствие, все остальные воспроизводятся партеногенезом. Вы возражаете против факта, что им нравится, когда их гладят? Боже правый! Но его же нельзя выкинуть, от него зависит вся последовательность событий, не трогайте его. И потом, я же объяснил с помощью теории симбиоза, почему они такие ласковые домашние животные.
Если Вы решили классифицировать реакцию людей на плоских кошек (стремление со стороны людей, особенно одиноких людей, получить домашнее животное, которое можно погладить и которое отвечает привязанностью)… если Вы классифицируете эту тенденцию (на которой крутится сюжет) как форму сексуальной сублимации, то я не собираюсь вступать в дискуссию. По определению, понятия «секс» и «либидо» могут распространяться на любое человеческое поведение – но я не соглашусь, что в таком вторичном (сексуальном?) поведении непременно присутствует что-то нездоровое или тошнотворно-символическое.
Если я последую Вашим теориям, то должен буду отметить, что трактовка Расти в «Along Janet’s Way»
[59] была бы весьма показательна (для хорошего фрейдиста) и очень символична, как в плане вторичного сексуального поведения, так и в проявлениях фактической сублимации, и что это не та книга, которую можно было бы дать в руки маленькой девочке. Например, эта длинная ночная рубашка. С точки зрения хорошего фрейдиста, каждый автор (Вы и я в том числе) подсознательно использует символы, которые просто пропитались испарениями ядовитых сексуальных джунглей нашей молодости и наших прародителей. Что извлёк бы новоиспечённый аналитик из сцены с девочкой, молодым человеком и псом – и длинной ночной рубашкой? А что насчёт фаллической символики и фетишизма в диалоге, который сопровождал эту сцену? И всё это в книге, предназначенной для маленьких девочек?
Если серьёзно, Алиса Далглиш, я не думаю, что Вы пишете грязные книги. Но ведь и я их не пишу – зачем же убирать моих плоских кошек? Ваши книги и Ваши персонажи столь же уязвимы, как и мои – для того сорта псевдонаучной критики, который Вы применили. Что ж, убирайте – и я вытащу этот аргумент.
О Фрейде: Послушайте, Фрейд не был учёным; он был всего лишь блестящим шарлатаном. Он не использовал научную методологию, и его теории в значительной степени необоснованны и в нынешнем свете выглядят весьма сомнительно. С практической точки зрения практикующие его «психоанализ» были особенно неудачны в лечении психических больных. Христианская Наука делала то же самое, если не лучше – и столь же обоснованно в части научных доказательств. Я допускаю, что фрейдистская доктрина имела ауру научной респектабельности для прошлого поколения, но аура была присвоена незаслуженно, и всё больше психиатров отворачивается от Фрейда. Я признаю, что, помимо прочего нанесённого ущерба, Фрейд и его захватывающие теории помогли сделать обывателей нашей трудновоспитуемой культуры чрезвычайно чувствительным к сексуальным символам, реальным или мнимым, и что такое положение вещей писатель должен принимать во внимание. Но мы вовсе не должны чем-то жертвовать, чтобы пойти на уступки этой искусственной ситуации, хотя бы потому, что невозможно написать историю таким способом, что она не вызовет кривую ухмылку на лице «хорошего фрейдиста».
