Но Роберта это не останавливало. Добавьте в комплект даже не матричный, а дисковый принтер, который приходилось прикрывать звукопоглощающим чехлом во время работы – и вы поймёте, в каких жутких условиях он писал свои последние четыре романа.
ГЛАВА II. ИСТОКИ
Военная тайна
«…одна из моих придумок была подхвачена младшим офицером и стала штатно применяться на Флоте прежде, чем следующий номер журнала оказался на прилавках».
«…Пусть эта штука останется настоящей военной тайной, и будем надеяться, что наш Флот – единственный, который её использует».
Это загадочное устройство (возможно, из повести «Если это будет продолжаться…») упоминается и в более позднем материале, но также без всякой конкретики. В 1955 году Хайнлайн вновь подтвердил этот факт, подчеркнув, что устройство по-прежнему засекречено, и он не может о нём распространяться. Доктор Эд Высоцкий (Ed Wysocki) начиная с 1990 года больше десяти лет пытался его идентифицировать. Он не имел никакого представления о военных технологиях, у него не было ни юридических полномочий на это расследование, ни финансовой поддержки, о которой можно бы было говорить. Он мог пользоваться только открытыми общедоступными источниками. За десять лет он проследил судьбу и карьеру большинства однокашников Хайнлайна по Аннаполису настолько, что сумел выяснить места и даты возможных недокументированных разговоров. Он изучил состояние и историю военно-морских технологий того времени, попутно выяснив ряд любопытных вещей, например, роль Леона Спрэг де Кампа в эволюции концепций космического скафандра. Он проверил и отбросил несколько гипотез, пока не пришёл к окончательному выводу. Результаты своих исследований он опубликовал отдельной книгой «The Great Heinlein Mystery», CreateSpace, 2012.
Нам остаётся только дожидаться её выхода на русском языке, и тогда мы узнаем, в чём же заключалась Великая Военная Тайна Роберта Хайнлайна, которую он крепко, как Мальчиш-Кибальчиш, хранил сорок с лишним лет.
Рон Хаббард на поле битвы
Друг Хайнлайна и Кэмпбелла, Л. Рон Хаббард во Вторую мировую войну служил в ВМС, правда, ни в одном сражении не участвовал, а его вклад в победу достоин отдельного сюжета в каком-нибудь юмористическом сериале. Финалом его военных приключений стала охота за несуществующей подводной лодкой противника, длившаяся два дня и вовлёкшая значительные силы Тихоокеанского флота. За этот эпизод он был списан на берег, где до конца войны просидел в цензурной комиссии. Но и на берегу он ухитрился упасть с лестницы и сломать ногу. Об этой травме он упоминал не иначе как о «ранении». В ту пору он уже был бабник, врун, болтун и хохотун, но ещё не обрюзг и совсем не походил на клона польского актёра Ежи Штура.
После развода Хайнлайнов ходили упорные слухи о том, что у Леслин с Роном были какие-то «отношения». «У меня с Роном? – возмущённо фыркнула Леслин, узнав об этом. – Да у него самого были отношения с Роном!». У Хайнлайна действительно были очень тёплые отношения с Хаббардом, несмотря на периоды охлаждения, их переписка продолжалась до самой смерти Рона.
Хайнлайны и Кэмпбеллы
Хайнлайны и Кэмпбеллы дружили семьями и были вполне довольны друг другом, вплоть до официального предложения Хайнлайнам быть приёмными родителями для дочери Кэмпбеллов (ежели что случится). Одну из дочерей Кэмпбеллов даже назвали Леслин – в честь жены Хайнлайна. Их политические взгляды никогда не влияли на их отношения (Хайнлайн был демократом, а Кэмпбелл – республиканцем).
Развод Хайнлайна (1948), а затем и Кэмпбелла (1949) положил конец этой идиллии. Новые семьи уже не были так дружны. Что же послужило причиной охлаждения отношений? Во-первых, существовала объективная экономическая причина – Хайнлайн вышел на рынок существенно более высоких расценок. И «сползать вниз» он никак не намеревался, хотя и подкидывал Джону кое-какие вещи, и тот кое-что печатал. Вторая причина – политика издательского дома «Street & Smith». Хайнлайна попросту кинули с его авторскими правами на опубликованные вещи. В голодные послевоенные годы Хайнлайн был вынужден отказаться от нескольких предложений поучаствовать в антологиях, потому что «Street & Smith» не желали расставаться с правами на его вещи. Джон сыграл роль буфера между разъярённым автором и Большими Шишками из бизнес-офиса и в результате сильно упал в глазах Хайнлайна.
Возможно и так, что принципиальный клин в их дружбу вбила сама литература, то, как они её понимали. Разница во взглядах постепенно накапливалась и не могла не сыграть свою роль. Водораздел в НФ и тогда пролегал в оппозиции «про людей» vs «про идей». Хайнлайн всё больше склонялся к первому направлению, двигаясь если не к традиционной беллетристике, то к Джеймсу Брэнчу Кэйбеллу, тогда как Кэмпбелл оставался в рамках второго направления и педалировал то новое, что научная фантастика привнесла в литературу. О подростковых вещах Роберта он был невысокого мнения, усматривал в них интеллектуальную и творческую лень автора, а более поздние и вовсе приводили его в отчаяние. Его претензии к текстам Хайнлайна, впрочем, относились не к тому, как Хайнлайн использует НФ-идеи, а к качеству самой литературы.
В письме Азимову от 11.05.56 по поводу романа «Дверь в лето» он пишет:
«У меня сейчас на руках роман Боба Хайнлайна, нужно принять решение, что заставляет меня волноваться и беспокоиться. Боб может написать одной рукой лучше, чем большинство в этой области пишут обеими руками. Но, Иисусе, как бы я хотел, чтобы этот сукин сын вынул бы ту другую руку из своего кармана. У меня на руках также роман Джека Вэнса; у него прекрасная идея. Если бы Вэнс мог писать так, как Хайнлайн, или Хайнлайн взял бы на себя труд продумывать свои вещи так же крепко, как Вэнс…
Боб вставил в сюжет кота, Петрония, известного как Пит. Пит замечательный персонаж – Боб сделал его восхитительным. Вот только… Он не имеет ничего общего с историей, черт возьми!»
В письме Лертону Блассингэйму от 4.03.59 по поводу «Звёздного десанта» он пишет:
«Я чувствую, что Боб отходит от принципов, которые он сам ввёл в научную фантастику – «Не рассказывать читателю о фоне. Позволить ему собрать его из того, что происходит». В этом тексте есть несколько разделов многостраничных проповедей его тезисов. С некоторыми из проповедей я согласен полностью, однако они кажутся мне неэффективными из-за техники подачи «открытым текстом в лоб»…
…Иисус использовал притчи – выдумку, потому что вымысел провоцирует у любого слушателя собственные мысли. И они проникают гораздо глубже и плотнее, чем идеи, почерпнутые извне…»
Далее («в нескольких сотнях тщательно подобранных слов» по выражению Хайнлайна) Джон полностью уничтожает идею Роберта о неизбежности войн, неизбежности физического противостояния с врагом и тем самым сводит на нет заложенный Хайнлайном принцип политического отбора людей будущего.
Как бы то ни было, дружба двух мужчин закончилась в начале 50-х, одновременно с распадом семей.
В своём письме Генри Каттнеру от 7.06.1954 Кэмпбелл с грустью отмечал:
