— Вариантов-то немного, — протянула я, прикидывая, не удастся ли получить каким-нибудь образом доступ к бумагам, оставшимся от родителей.
А ведь что-то из бумаг отца наверняка есть у Рысьиных, пусть и не те, что похищены из квартиры. Только захочет ли княгиня дать мне доступ? После наших серьёзных нынешних разногласий — наверняка нет. И почему я не попыталась получить их с неё раньше?
— Всегда находятся такие варианты, о которых и не думаешь, — возразил Мефодий Всеславович. — Да и два для вас много, поскольку пока вам и одного не проверить. Первым делом вам, Елизавета Дмитриевна, защиту от Рысьиных получить нужно, всё легче будет.
Я вынужденно с ним согласилась, поэтому даже без завтрака выдвинулась в университет. Для меня сейчас любое промедление могло оказаться роковым. Несмотря на раннее утро, людей на улицах было уже много, поэтому отвод глаз был не слишком удобен, пару раз я даже не успела увернуться и один раз чуть не упала при столкновении. Поэтому, здраво поразмыслив, я заменила отвод иллюзией, чуть видоизменив облик Павловой, который мог кто-то запомнить и меня опознать. Сделала лицо помоложе, чтобы соответствовать Оленькиной одежде и чтобы никто не удивился возрастной даме, заявившейся ни свет ни заря в университет. А так есть шанс удачно смешаться со студентами и проскочить.
Шанс я бездарно профукала. Во-первых, входящих на территорию университета с утра пораньше было очень мало. А во-вторых, от защиты был освобождён только небольшой проход через калитку, где меня сразу же задержали, поскольку проход был освобождён от защитных плетений, но не от проверяющих артефактов, один из которых сразу же противно запикал.
— Барышня, постойте-ка, — скомандовал выскочивший из сторожки мужчина в форме, напоминавшей армейскую.
Был он в возрасте и чуть прихрамывал, но что-то подсказывало, что удрать просто так от него не получится. На кончиках пальцев горело плетение, уже готовое сорваться и обездвижить, если ни чего похуже. Бежать было бессмысленно, защиты от этого я не знала. Но, может, всё не так страшно, если взять на вооружение рысьинские манеры?
— Вы мне? — высокомерно удивилась я. — В чём дело?
— На территории университета запрещено использовать ряд плетений, в том числе — изменяющие внешность. С полным списком вы можете ознакомиться вон там. — Он кивнул на сторожку. — Вас извиняет только то, что вы у нас впервые. Я вас раньше не видел.
— Впервые, — вынужденно согласилась я. — Но я ничего более использовать не буду. А изменяющее внешность не хотела бы снимать, поскольку есть вероятность, что не дойду, куда собиралась.
— На территории университета вас никто не имеет права задерживать, кроме службы безопасности университета.
— Не имеют права и не задержат — это разные понятия, не находите? — мрачно уточнила я.
Одиночные студенты и студентки огибали меня, словно ручеёк камень посередине русла, и хотя бросали любопытствующие взгляды, никто не останавливался, чтобы узнать, чем закончится беседа.
— Нахожу, — усмехнулся охранник. — Но будьте уверены, что через меня вас точно так же не выведут, как вы не сможете попасть внутрь, пока не снимете запрещённое плетение.
— Хорошо. — Я развеяла плетение и с вызовом посмотрела на охранника. — Теперь я могу пройти?
— Теперь вы можете пройти на пост охраны и предъявить документы, чтобы я мог вам выдать разовый пропускной артефакт. Неужели вы думаете, что здесь можно просто так прогуливаться?
Именно так я почему-то и думала, но говорить этого, разумеется, не стала, согласно кивнула и прошла, куда сказали. Препираться можно было бы ещё долго, но что толку, если меня не пропустят дальше проходной?
Из документов у меня были разве что свидетельство о рождении, направление от Шитова и свидетельство об окончании гимназического курса, что я и выложила перед охранником, надеясь, что этого будет достаточно. Удивило, что, кроме него, в помещении оказались ещё двое. Серьёзное какое заведение, этот магический университет, в него просто так не попадёшь. Это давало надежду, что я окажусь под надёжной защитой, будучи принятой.
— Седых? — скептически уточнил охранник. — А если поточнее?
По-видимому, для него не стало секретом моя возможность принимать звериную форму, хотя ни от него, ни от его коллег оборотнями не пахло.
— А если поточнее, то я имею права использовать эту фамилию, — сухо бросила я. — Это не преступление, не так ли?
— Ой, чую, несёте вы с собой проблемы с одним из кланов, барышня, — недовольно покрутил он головой.
— Мои проблемы всегда со мной, — согласилась я. — Но подозреваю, что у университета собственных проблем столько, что мои не окажут существенного влияния на их количество.
Охранник одобрительно хмыкнул, вытащил деревянную пластинку, окутанную довольно грубыми плетениями, которые я не только рассмотреть могла, но и повторить без особых проблем, и вручил мне со словами:
— Вы на целительский факультет?
— Да. Кстати, не подскажете, где он находится?
— Подскажу, барышня Седых, почему нет?
Охранник указал на план, висевший на стене, и обстоятельно объяснил, как пройти, а также предупредил, что мои перемещения будут прекрасно видны охране, поэтому гулять просто так он мне настоятельно не рекомендует.
— Не приняты у нас развлекательные прогулки, барышня Седых.
«Седых» он каждый раз старательно подчёркивал, словно пытался показать, что он ни на грош не верит в то, что это действительно моя фамилия. Но хоть пропустить согласился, и то хорошо. Представляю, сколь бледно бы я выглядела, выйдя в своём собственном виде и наткнувшись на кого-нибудь из тех, кто меня разыскивает. Интересно, как скоро Волков прекратит искать меня в Китае?
— Студенты у вас тоже просто так не гуляют? — не удержалась я. — Только по делам и только по заранее утверждённым маршрутам?
— И студенты, и сотрудники — не посторонние лица, в отличие от вас, барышня Седых.
С поста охраны я вылетела, кипя от злости и провожаемая смешками. Приятно, что хоть у кого-то начало дня оказалось радостным. Я же успела пожалеть, что не позавтракала, возможно, проще бы отнеслась к тому подобию допроса, что мне устроили. Есть хотелось просто ужасно, и это беспокоило, поскольку я всё так же опасалась, что это связано с недоступным обликом лисы. Нужно будет себя жёстко в еде ограничивать — вдруг он отомрёт сам собой? Маловероятно, конечно, но вдруг…
Кафедру целительства я нашла без труда. И кабинет заведующего с солидной табличкой «Владимир Петрович Блинов» — тоже. Заведующего же пришлось подождать под присмотром неразговорчивой секретарши, которая не отвлекалась ни на что, довольно медленно перепечатывая текст с листов с большим количеством правок. Время от времени она хмурилась, вертела очередной листок в руках и то вычёркивала, то подчёркивала что-то карандашом. Отвлекать её было себе дороже.
