Но сейчас… Его истерику надо пережить. С холодной головой. Но отчего-то слезы практически вскипели у меня на глазах. Потому что переживать состояние беспомощности… Снова. Как тогда. Наверное, именно этого я Артуру и не простила. Его шашни с Даной — простила. По крайней мере, собиралась. А вот унижение… Сколько унижения я пережила по его вине!..
— Ань. Да что с тобой? — вдруг совершенно нормальным голосом спросил Владлен, кажется, оборвав свои страдания о несправедливости мира на полуслове.
— Все нормально, — выдохнула я. На мгновение закрыв лицо руками.
— Да что случилось-то?
И словно не орал минуту назад. Охо-хо. Творцы и гении. Они такие.
Только рукой махнула. Загнала слезы вглубь — сердце заныло, но еще не хватало! И устало ответила:
— Импровизация, Влад. Чистая случайность. Пришли с Катей послушать концерт, а там Артур простыл. Голос потерял. И заметил меня. Выскочил с микрофоном, как черт из табакерки.
— А получилось, словно неделю репетировали.
— Опыт, — улыбнулась я. — Хорошее образование.
— Моя школа.
— Божественная. И никак не иначе.
И мы улыбнулись друг другу, словно и не было никакого скандала, и не поймали меня на измене высокому искусству оперетты. Гений. Хорошо хоть я научилась с ним правильно обращаться. За десять-то лет.
— На будущий год возобновляем «Принцессу цирка», — как бы между прочим сообщил Владлен. — Ты, конечно, королева, но и принцессой будешь смотреться восхитительно. Ладно-ладно, заболтались мы с тобой, а репетиция через пять минут.
Я склонила голову, соглашаясь. И отправилась делать то, что действительно любила. И умела.
Петь.
Сегодня голос звучал как-то по-особенному. Наверное, как в мои двадцать. Легко, серебряным ручейком, лились звуки. И отчего-то все вокруг пахло сиренью. Даже музыка. Легко, тонко. Ненавязчиво.
И к чему бы это?
Дом встретил меня запахами. Сирени. Вкусностей. Артура.
Он, воспрянувший телом и духом, нашелся на кухне. Дочь что крутилась рядом. Хвостиком. Идиллия. Жаль, что сегодня спектакля не было. Тогда бы пришла — и упала. Сил заснуть бы не было, но и шевелиться — тоже. Как, впрочем, и переживать. А так…
— Привет, Ань, — Артур подошел, помог снять пальто, на мгновение задержал в объятиях. Коснулся волос. Потянулся, чтобы поцеловать.
Я раздраженно дернулась. Посмотрела на него: ты что, с ума сошел? Поймала его лучезарный взгляд. Он таким поклонниц одаривал, когда по-быстрому очаровать хотел.
— Прекрати! — прошипела я, решительно не желая чувствовать себя неблагодарной сволочью, обламывающей души… то есть тенора, тенора прекрасные порывы.
Он тяжко вздохнул, чуть улыбнулся мне и отошел. Я поймала огорченный взгляд Кати, на которую это представление явно и было рассчитано.
— Ты голодная? — тихо-тихо, как и рекомендовали врачи, спросил бывший.
Не уймется никак. Мало мне было концерта у Владлена, теперь еще дома. В моем доме. Где Артура быть не должно.
Надо это пережить. Дышать глубоко. «Анна Австрийская и подвески», поза номер два, она же «царственное негодование». Главное, не сорваться в скандал, нервы на пределе. А до срыва — десять… лучше бы вечностей, но так хорошо не бывает.
Дышим.
«Десять».
Я направилась к себе в комнату, чтобы закрыться там и переждать приступ актерского мастерства. Он же не дурак, должен понять, что меня лучше не трогать.
— Мы с Катей заказали еду в твоем любимом ресторанчике. — Артур перегородил мне дверь в комнату.
«Девять».
Не дурак, все понял, но учитывать не собирается. Ничего-то не изменилось. Ни-че-го.
«Пропусти!» — рекомендовала я, выразительно посмотрев на него.
Мой посыл проигнорировали. И Катя. Катя сверлила меня негодующим взглядом. Ну, конечно, любимый папа дома. Вокруг меня пляшет. А я капризничать изволю.
— Ждали только тебя, — и бывший шагнул ко мне, явно собираясь обнять.
«Восемь».
Что я не выношу прикосновений, когда злюсь — он благополучно забыл. Или не счел существенным.
Нет, я всегда знала, что Артур настырный упертый баран. Что он прет как танк, если ему что-то пришло в голову. Никогда не принимает во внимание чувств других людей. Ну, может быть, с друзьями из квартета ему и приходится считаться, но не со мной — это уж точно.
Но вот сегодня все очаровательные стороны характера он решил продемонстрировать зря.
Я обогнула его и прошла к любимому шкафчику, где хранила стремительно тающие запасы стратегически важного пустырника. Взялась за пузырек и рюмочку. Оставалась еще смутная надежда, что я успею принять настойку и как-то взять себя в руки.
— У тебя что-то случилось, милая? — и такая нежность в голосе. Ну, хоть прямо сейчас на сцену. Хотя, если подумать, можно Артура выгнать со сцены. Но сцену из Артура не вытравить никогда. И никакими силами.
«Семь, шесть, пять… Хватит. В общем, старт и пуск».
Я отшвырнула и рюмку, и пустырник. Зазвенело, разбившись, стекло. Вместе с моим терпением.
— Да почему нельзя просто не трогать меня!
— Мама!
Но мне уже было не остановиться. Унизительные воспоминания, тяжелый разговор с режиссером. Снова подстава от Артура и его квартета — пусть невольная, но все же! А теперь и это. Идеальный муж и отец трогательно встречает с работы свою истеричную жену.
— Аня, пожалуйста…
Вот. Теперь он меня еще и успокаивать будет.
Одуряюще пахло спиртом и травами.
Я поняла, что сейчас буду рыдать. Жалко. Безысходно. В голос.
Ну. Уж. Нет!
Выскочила в прихожую, схватила пальто, сумку, рванула дверь, похоже, сломала ногти. Прочь. Прочь. Прочь!
— Мама! — донесся в спину яростный голос Кати. — Вечно ты все портишь!
— Катя, не смей, — рявкнул Артур.
Я бежала вниз, не видя ничего. Только белое марево перед глазами.
— Аня!
Вздрогнула от окрика. Покачнулась. Артур подхватил меня, не давая ни упасть, ни убежать. Развернул к себе, прижал.
— Не смей ко мне прикасаться!
В ответ он подхватил меня на руки, посадил на широкий подоконник, сгреб в объятия. Я чувствовала, как его молниями пронзает дрожь. Меня тоже трясло. Ухватилась за его плечи. Поняла, что он даже без футболки. А этот ненормальный болеет. Бессильно закрыла глаза. Да за каким чертом! А?
— Аня, — очень тихо заговорил он. — Я тебя люблю. Я год не жил без тебя. Аня, мне никто не нужен, кроме тебя. Понимаешь.
