Неподалеку послышались осторожные шаги, и через пару секунд неподалеку от них появилась Самина. Она все ещё выглядела крайне странно: больше чем на голову выше Теона, покрытая темной шерстью, и даже лицо стало чуть более грозным и «хищным».
Она замерла перед мужчиной, и несколько секунд они смотрели друг на друга.
— Тебе идет, — Теонне смог сдержать улыбку.
Самина улыбнулась в ответ, слегка робко продемонстрировав собственные клыки, но через миг, словно повинуясь импульсивному порыву, подскочила к нему с грацией кошки, заграбастала в объятия и практически сразу впилась своими губами в его, жадно и страстно целуя.
Он чувствовал её желание, и вместе с тем собственную вину. Он не прикасался к Самине с момента её чудесного спасения и получения нового тела. Между ними все это время была определенная неловкость, учитывая, кому именно принадлежало тело Самины. Но теперь эта стена словно рухнула.
— Я тебя хочу… прямо здесь и сейчас… — игриво прорычала Самина словно кошка и провела острым коготком мужчине от уха до подбородка. Но почти сразу фурия тряхнула головой и отступила. — Извини. Я понимаю, что сейчас худшее время из возможных. Сама не знаю, что на меня сейчас нашло… видимо, инстинкты…
— Ничего, мне нравится твои… инстинкты. И облик, кхм… с изюминкой. Но, к сожалению, нам и впрямь не стоит тут задерживаться, — вздохнул Теон и взвесил в руках свой меч. — Шенна.
Девушка при упоминании своего имени вздрогнула и посмотрела на них. Во время их поцелуя она покраснела и отвернулась, чувствуя легкое смущение.
— Д-да?
— Мы уходим, но ты ещё задержись. Вдруг появится её хозяйка, — Теон имел в виду Ламат’Хашу. Он уже был в курсе её существования из донесений после прошлого столкновения.
— А если я её увижу?
— Можешь попытаться убить, если будешь уверена в своих силах, либо проследи за ней.
— Я поняла, — кивнула девушка, а Теон взмахнул мечом рассекая пространство и создавая брешь. Теперь он мог без труда перемещаться по миру.
— Что-ж, пора навести дома порядок.
Глава 28. Пламенный
С того самого момента, как Мерфион стал поглощать Свет Лейвы, он начал замечать происходящие в себе изменения. Вначале это был простой рост, как в физических, так и в интеллектуальных возможностях. Он смог даже обвести вокруг пальца свою госпожу, превратив её в свою верную и послушную «домашнюю зверюшку». Пока что эта женщина была ему полезна, но однажды настанет время, когда он от неё избавится и поглотит её силу целиком.
Затем наступил переломный момент. Он убил Зарда, получив и его темницу. Скорее всего, именно тогдаон заметил странности в своем поведении. Он стал слышать голос, который направлял его и советовал. Властный, но вместе с тем тихий и едва слышный.
Мерфион воспринимал его как что-то вроде своего второго я, внутреннего советчика, который подсказывает, но… все изменилось, когда он убил Дарвина и поглотил его силу целиком, а вместе с ней присовокупил и силу Зарда, вынудив Лейву отдать темницу.
Теперь он обладал силой сразу двух старых богов и был волен в любое время подпитываться от третей. И вместе с этой силой укрепился и голос. Если раньше он был тихим советчиком, то теперь он приказывал. И как бы Мерфион не пытался его заткнуть, голос был сильнее.
Ах… если бы он был лишь голосом…
И чем дольше Мерфион подпитывался от Света, тем сильнее становилось это нечто внутри него. Вслед за голосом таинственный человек стал проявляться и в реальном мире. Ну или по крайней мере в мире, что видел Мерфион, так как сколько бы раз он не указывал на жуткий прозрачный силуэт, словно состоящий из огня, Лейва его не видела.
— Кто ты?! — из раза в раз спрашивал Мерфион у него, но тот молчал, не желая называться. Поэтому Мерфион сам стал именовать его Пламенным.
Теперь-то Мерфион знал, что в тот день, когда началось Великое Опустошение, когда он мог сокрушить Владетеля, но отпустил его, это было происками этого таинственного существа. Пламенному зачем-то был нужен Альдрим, живым и здоровым. И Мерфион был уверен, что если бы он тогда попробовал выступить против него, то его собственная сила восстала бы.
Со дня, как Пламенный явился взору Мерфиона, ему становилось все хуже. Он все больше разговаривал с только ему видимым собеседником, и тот… отвечал. И если вначале это были короткие отрывистые реплики, которые порой не несли какого-либо смысла, то теперь он мог при желании, что бывало крайне редко, вполне разумно общаться. Мерфион не сомневался, что это существо становилось все умнее и умнее, обретая разум.
Вернее… оно забирало его у Мерфиона.
Разумный Опустошитель деградировал так же быстро, как в свое время развивался. Даже Лейва все чаще замечала странности в его поведении. Это читалось в её взгляде.
Раньше страх в её глазах радовал его, теперь же пугал и его самого. Во что он превращается? Что именно поселилось в нем, используя Мерфиона одновременно как слугу и пищу?
Разумеется, Мерфион пытался бороться, пытался отринуть эту тварь, но, как и Лейва в свое время, он совершил огромную ошибку, позволив этому существу подобраться к себе слишком близко.
Один раз, когда Мерфион решил сделать вид, что Пламенного не существует, что именно он тут хозяин, а не эта странная галлюцинация, что его тело и его сила, Пламенный продемонстрировал, насколько тот заблуждался.
Он подплыл бесшумно и мягко, ведь этому существу не нужно было ходить ногами по земле, протянул объятые пламенем руки и схватил его за голову. В тот же миг оба его «сердца», темницы, таящие в себе Свет, раскрылись и исторгли из себя силу. В тот момент Мерифион чуть не умер. Концентрированный Свет накапливался в теле, сжигая его изнутри.
«Подчиняйся или гори» — сказал тогда Пламенный, и Мерфион не сомневался, что он бы действительно его убил. Или… выжег бы то, что делало Мерфиона Мерфионом.
Это пугало.
— Я буду… буду подчиняться… — пытаясь избавиться от невыносимой боли, сказал он, и Пламенный отступил. Тогда же Мерфион понял, что в прямом противостоянии с этим существом ему не выиграть.
Обхитрить его?
Но это было не так-то просто, ведь противник мало того, что становился умнее день ото дня, делая хозяина глупее, так ещё и был способен читать мысли. И все же Мерфион заметил, что иногда Пламенный спал. Или… терял целостность. Одно точно: в такие моменты Мерфион оставался один, и Пламенный не знал ни его мыслей, ни того, что он делал. Гораздо сложнее было после этого не вспоминать о том, что происходило во время его сна.
В один из дней, когда Мерфион остался один, он решил избавиться от источника своей силы. Каким бы невероятным и прекрасным Свет ни был, в нем не было смысла, если в конечном итоге Мерфион потеряет себя. Но у него ничего не вышло. При попытке отделить темницы от себя, он понял, что те никогда полностью не были закрыты. Через них выходил Свет, совсем немного, но достаточно, чтобы энергия сплетала какой-то сложный узор, проникающий в то, что Мерфион мог назвать своей душой. Попытка разорвать эту связь привела к тому, что он чуть было не умер. С таким же успехом он мог вырвать из человека все кровеносные сосуды и надеяться, что тот выживет.
