* * *
Тристан едва держался на ногах. Вокруг Эбби бушевал сильный вихрь, для этого ему даже не нужно было видеть ее дико мечущиеся плетения. За пару секунд одно только появление ее отца пробудило в них столько черной боли, что она поглотила практически все остальные чувства, появившиеся у нее за последние несколько дней. Плетения сердца разрывались в клочья, а темно-серое отчаяние казалось удушливым дымом, в котором задыхались воспоминания. Он не хотел забирать ее плетения – разве что с ее согласия, даже несмотря на то, что практически потерял контроль над собой, когда заметил на полу Константина Кросса в луже собственной крови. Тристан испугался, и это мгновенно выбило его из колеи. Его собственная паника делала его слабым. Нужно собраться с духом, иначе Эбби грозит серьезная опасность. В то же самое время он готов был забрать ее плетения сейчас же, хоть немного, потому что просто не знал, как еще можно ее остановить и успокоить. Ее крики привлекли бы нежелательное внимание с улицы. А тут еще вдобавок ко всем прочим неприятностям… Труп. Да, труп Константина Кросса. Учитывая, сколько уже крови скопилось в щелях между плитками на полу, вряд ли он выжил.
– Эбби, пожалуйста! – только не обращаться к ее плетениям, не трогать их, даже если собственный голод усиливается… И как будто этого недостаточно, он почувствовал, как Эбби расслабилась. Перестала сопротивляться, как она обычно это делала, когда он приближался к ее плетениям. Она просто затихла и, по-видимому, сдалась… Уступила ему.
– Надо убираться, – прохрипел он, касаясь головой изгиба ее шеи. Прижался губами к ее пульсирующей артерии, будто вампир. Он ощущал, как частички его плетений перебегают на ее кожу, а таинственное золотое сияние постепенно отступало.
Он приближался к вратам ее души, но открывать их все же не желал. Не хотел ничего у нее отнимать, хотел только привести ее в чувство. Он знал, что у него есть на это время, хотя ему самому становилось с каждой секундой все тяжелее. Он уже больше не выглядел как человек.
– Эбби, прошу тебя, – настойчиво попросил он тихим голосом, вглядываясь в ее лицо. Как вдруг падающие сквозь окно солнечные лучи отразились от ее глаз, и это напугало его. Чистейшее золото. Да, все ее лицо было покрыто золотой пылью. Прежде чем он смог предположить, что же это могло значить, врата ее души распахнулись, и ее плетения, полные боли и отчаяния, лавиной обрушились на него. Эта золотая сила гнала прочь боль из ее души, а страдания цвета оникса, ускользая от золота, искали у него пристанища. У Тристана перехватило дыхание. Он никак не мог вместить столько плетений, да еще и за один раз. Он пытался отпустить Эбби, но золотистые нити, тянущиеся от ее тела, словно привязали его к ней. Внутри все взвыло от боли, будто собаку только что пнули изо всех сил. Боль Эбби захлестнула Тристана, переполняя все его естество. До сих пор он не видел столько частичек ее плетений так близко. До сих пор не чувствовал такой силы. Боль напоминала кислоту, и под сильным давлением рана на его ухе лопнула. А давление все нарастало. Он уже не мог отпустить Эбби, потому что некая зловещая сила просто не давала ему этого сделать. Он задыхался, мучительная боль сдавила его легкие.
Золотистые глаза Эбби ослепляли его, и он пошатнулся. Казалось, даже кровь, капавшая на пол из его свежих ран, мерцала золотистым оттенком. Она все капала и капала на плитки, смешиваясь с кровью Константина Кросса.
* * *
Я застонала. С облегчением. Я свободна. Я смогла. Больше никакой боли. Как же приятно не просто отпустить боль, а вышвырнуть ее прочь. Я прогнала ее из своей души, распахнула врата, вставшие на пути, даже не подходя к ним. Тристан явно поразился тому, как моя боль со всей яростью обрушилась на него, захлестнула как цунами и практически смела его с пути. Я легко выдохнула и почувствовала себя освобожденной и чистой. Сердце билось легче. Теперь появилось больше простора для воспоминаний. Мне казалось, будто я снова нахожусь с Бастианом на том колесе обозрения. Так высоко и так далеко от всего, что казалось сейчас таким трудным и невыполнимым. Я вспоминала, как смотрела в его голубые глаза, как приятно покалывало кожу, когда кабинка чуть качнулась в сторону парня, и мне представлялось, будто сама жизнь тянет меня к нему. Я стремилась к нему всем сердцем. Я моргнула на секунду и вдруг поняла, что глаза напротив меня налиты кровью. Запаниковав, я шумно втянула в себя воздух, потому что увидела, как золотые плетения наполняют радужки глаз Тристана, так что вместо слезы по его щеке покатилась капелька крови.
– Эбби! – прочитала я по его губам, даже не слыша голоса. Я отпрянула в сторону, и Тристан бессильно рухнул на пол. И глухой стук, с которым его тело ударилось о плитку, окончательно вывел меня из оцепенения. Я точно проснулась и увидела свет нового дня. Только день этот начался с двух неподвижных тел у моих ног.
Хотелось кричать. Я осознавала, что произошло что-то страшное, но в то же время не чувствовала ужаса от этой мысли.
– Да чтоб меня!..
Я пошатнулась и отступила назад. Отступила еще, пока не врезалась в столик. Сжала кулаки, потому что понимала, что должна испытывать вину – по крайней мере, по отношению к Тристану. Я должна почувствовать хоть что-то. Ужас, отвращение, боль. Но я ничего не чувствовала. И это пугало. Я слышала, как бьется мое сердце. Оно стучало в непривычно медленном темпе. Будто меня все произошедшее здесь не касалось.
– Нет, нет, нет… Твою ж мать!.. – ох, как же я обрадовалась своему голосу. В этот раз я ощутила, как плетения постепенно отступают, слабеют.
Я посмотрела на дверь и вытянула руку, вздохнула, чувствуя, как мощь внутри меня все растет и раздувается, подобно большому воздушному шару, а когда он наконец лопнул, из замка вылетел болт и запер дверь, которую прикрыл Тристан. Словно вспышка молнии вырвалась из моего тела. Я повернулась к задней двери и силой мысли заперла и ее тоже.
Затаив дыхание, я уставилась на свои пальцы.
– Черт, – вырвалось у меня, и я бессильно опустилась на пол, привалившись спиной к ножке стола.
Кончиком ботинка я случайно дотронулась до руки мистера Кросса и невольно вздрогнула. Кровь запеклась на полуоткрытых губах моего бывшего учителя, а его расческа выпала из нагрудного кармана рубашки и теперь плавала в луже темной крови.
– Мерзость какая, – пробормотала я, ужасаясь тому, как мало я все-таки чувствую. С другой стороны, паниковать смысла тоже не было. Это бы точно не помогло. Я перевела взгляд на Тристана. На его ухе виднелась огромная рваная рана. По запястью тоже текла струйка крови и уже пропитала ремень его брюк. Тристан нуждался в помощи. Кросс тоже в ней нуждался.
– Мне нужна помощь, – хрипло выдохнула я, перекатываясь на колени. Так, на коленях, я поползла по плиткам, стараясь не задевать лужи крови, пока в конце концов не добралась до Тристана. – Ну, где твой телефон?
Мне стало не по себе. Но не из-за сложившейся ситуации. Хотя, казалось бы, что может быть хуже… И от этого еще больше становилось не по себе. Со мной точно что-то не так!
У меня даже руки не дрожали, когда я нащупала телефон в заднем кармане брюк Тристана и вытащила его. От крови пальцы немного слиплись, но меня это ни капли не беспокоило. Я даже специально на миг замерла, прислушиваясь к себе. Ничего. Со мной все было в порядке.
