– Возьмите ленточку, гражданин, – к Дитру подбежал мальчишка и всучил ему ярко-голубую ленту. – Повяжите вокруг предплечья в знак солидарности с согражданами, – оттараторил он и был таков.
Дитр поглядел на ленточку из недорогой, но крепкой ткани. На ней было вышито мелкими черными строками: «Я, гражданин агломерации Акк, гордо и всемирно признаю себя свободным. Мои ценности принадлежат лишь мне, но мое сердце – моим согражданам. Я не хочу, чтобы за меня принимали решения чужаки, которых я не выбирал править моей судьбой и судьбой моих сограждан. Я – чту всемирный выбор, моя страна – это я».
Ленточка была непростая. Дитр почувствовал, что слова по мере прочтения звучат в его сознании маршевой песней и вдохновленным хором мужчин и женщин. Это была «Родная высота», но слова были иными, чем их знал Дитр в варкском переводе. Вероятно, нездешний хор пел на всех языках сразу, но слышал Дитр лишь варкский.
Родная высота, моя свободная,
Беспечно можешь ты дышать.
Родная высота, я за тебя сражусь
И мир пойду освобождать!
Стряхнув с себя всемирное наваждение, Дитр сунул ленточку в карман. Он понятия не имел, к какому выбору и свободе призывают его ленточка и вагоны поезда с механической лошадью. Единственная свобода, которая была ему нужна – свобода от гнилой тени Ребуса. А выбор свой он уже сделал.
Твердым шагом, стараясь скрыть замешательство, он направился к воротам, где стояли охранники.
– Покажите ваш личник, гражданин, – с акцентом произнес один из крепких господ.
В личнике Дитра была написана дата рождения, которая никак не могла принадлежать взрослому мужчине, и ответил:
– Я лишь хочу узнать, где сейчас находится омм Ребус.
– Омм Ребус, – с презрительным выражением лица чуть не выплюнул охранник, – надирается где-то за Стеной с контрпатриотами.
Другой охранник, услышав их разговор, все-таки сплюнул на землю. Его коллега продолжал:
– А гражданин Ребус уехал по Тракту Свободы в столицу бюрократов на демонстрацию. Вы из прессы?
– Это полицейский, Валлен, – прошипел сзади женский голос. – Ищейку-то я сразу учую.
Дитр обернулся и увидел до ужаса знакомую женщину. Он знал ее взрослой, с одной пустой дыркой в ухе и одной серьгой, он видел ее почти каждый день. Она помогала ему вертеть Ребусом, отвлекая его от привычных развлечений недочеловеческого извращенца, пропихивая в прессу сложные ругательства Дитра. Та, кого Дитр привык видеть шеф-глашатаем полиции Конфедерации, стояла перед ним – еще не такая закостенелая в своей профессии, но оттого куда более импульсивная и увлеченная своим собственным виденьем всемирной правды. Двадцатилетняя глашатай Керла Генмиса тянула к нему свой длинный, пронизывающе дышащий нос, который чуял ищеек без ошибки.
– Обыскать? – ухмыльнулся плюющийся охранник и двинулся к Дитру.
– Он искал «омма Ребуса», – жестко проговорила Керла, – так пусть и отправляется к нему за Стену.
Охранник Валлен свистнул куда-то в направлении двора. Там, где раньше стоял прудик с фонтаном для водосвинки, все засыпали мелким камнем и поставили столы, за которыми курили несколько человек в странных плащ-кафтанах и беретах с голубой звездой. К Валлену подошли двое дюжих, как доминионцы, парней.
– Глашатай требует вывести этого человека за Стену, она почуяла в нем полицейского бюрократов, – сообщил Валлен.
Здоровяки отсалютовали девушке жестом, которым обычно на собраниях и процессах брали слово чиновники и законники. Один из них был довольно неуклюж и чуть было не сшиб себе берет, глашатай беззлобно хихикнула. Дитр никогда не видел, чтобы она хихикала без ехидцы, но, наконец, он видел ее уже пятидесятилетней.
Парни, которым Дитр решил не сопротивляться, довольно любезно взяли его под локти и повели куда-то в сторону тракта, ведущего к агломерации. Дитр стряхнул их руки, сказав, что не собирается никуда сбегать.
– Да и некуда, – преувеличенно пробасил один из конвоиров, – здесь нет бюрократов, которые могли бы вас защитить. Граждане ВСГ сдают всех агентов вражеского режима гвардии.
– Граждане чего? – не выдержал Дитр.
– Всемирно-свободной Гралеи, – терпеливо пояснил здоровяк. – Похоже, он не на задании, Гоббел, – обратился он к напарнику.
– Но раз сюда сунулся, значит любопытный. Кто-то убивает вас, бюрократских, – грозно заявил он Дитру, – но я не хочу портить свое посмертие и превращаться в голод и болезни по окончании телесного. И хотя гражданин Ребус говорит, что в убийстве злостного нарушителя свободы нет ничего плохого, я…
– «…воспитывался в лучших нравственных условиях, какие только были в Гралее до Свободы», – насмешливо пропел другой парень, который, видимо, знал все речи товарища наизусть.
Гоббел, однако, не смутился и не обиделся. Они вели Дитра еще несколько минут, пока он не увидел, что небо стало зеленым. Дитр хотел было протереть глаза и тут понял, что они приближаются к самой высокой из виденных им живой изгороди. Она была такой высоты, что Андра бы и безо всякого пустынного наследия, коим Ребус сжигал целые кварталы, подпалила бы зелень и всех, кто суетился около изгороди. А суетились между тем многие. Встав на лестницы, стремянки и стулья, несколько взрослых мужчин и женщин привязывали к изгороди проволокой огромные голубые астры, которые им снизу подавали дети.
– Обновляют? – прищурился Гоббел.
– Похоже на то, – ответил ему приятель. – Старая надпись увяла.
Дитр сначала не признал в цветочном узоре букв, но потом понял, что цветами выкладывают что-то по-гралейски.
– Рофе да Зирцеи, – сказал Гоббел. – «Звезда Свободы».
Дитр в ответ не произнес ни звука и лишь кивнул, опасаясь, что любое его «ох» или «ага» примут за насмешку.
В живой изгороди, от которой за сотнешаг тянуло всемирным вмешательством особо прогрессивных ботаников, проделали выход, обложив его деревом. Через него-то Дитра и провели конвоиры. Уже перед прощанием Гоббел протянул ему помятую брошюру, которую хранил в кармане плащ-кафтана.
– Изучите это, полицейский. Я надеюсь, вы преисполнитесь гражданских чувств.
Дитр ошарашенно его поблагодарил и походкой человека, который думал, что его ничем не удивишь, но больше так не думает, побрел прочь от стены туда, где виднелись окраины городков агломерации Акк.
* * *
Дитр не стал бы знаменитым следователем своего времени, если б не знал, как быстро найти место, где омм Ребус «надирается с контрпатриотами». В довольно респектабельном заведении, откуда не вышибали буйных гостей, а аккуратно их выносили, обнаружился омм Ребус. Один из разносчиков кивнул на столик на одного в дальнем углу, где сидел помятого вида человек, утопив голову меж расставленных локтей.
– Омм Ребус, – позвал Дитр.
