А Линду отловили подруги.
* * *
Шинор Аркен пребывал в состоянии неопределенности.
Такое неприятное состояние, когда ясно, что все плохо, но неясно еще – насколько.
А ведь это загадочное «все» действительно плохо.
От Фарла никаких вестей. Танна ушла – и пропала. Попытки навести справки ничего не дали. Оставалось сидеть и ждать… чего?
Когда в дверь дома постучали, Шинор воспринял этот звук почти радостно. Наконец-то кончится неопределенность!
Бежать он и не пытался. Куда? Зачем?
В горы? Ага, смешно! В Вигор? Так и там достанут! Еще как достанут…
На пороге стояли стражники.
– Мэстер Шинор Аркен?
– Да.
– Вы арестованы.
– За что?
Шинор и так догадывался, но…
Один из стражников достал свиток и принялся читать:
– За похищение своей падчерицы, баронессы Эресаль. За покушение на убийство. За…
Дальше Шинор дослушивать не стал. Его и за уже перечисленное закопают.
– Скажите, а у вас ордер только на мое имя? Моя супруга…
– Только на ваше. Следуйте за нами.
– Вы позволите переодеться?
– Нет. Следуйте за нами.
На запястьях защелкнулись кандалы.
Шинор вздохнул, сдернул с вешалки зимний плащ и последовал за стражей.
Э-эх…
Дураком он не был и сообразил быстро.
Ордер – выдан. Следовательно, Анна-Лиза жива и все рассказала. А если арестовали только его…
Значит, и Танна, и Фарл уже в руках стражников. Как это ни печально.
С другой стороны, он не совершал ничего противозаконного. И на этом можно будет поиграть!
Шинор уже прикидывал, как отвертеться от любых обвинений. Он справится, обязательно справится! Снадобье принесла Танна, она же добавила его в бокал девушки, вез ее в Лоходол – Фарл, ну и где тут Шинор?
Присутствовал?
Ну так…
Он и сам был под снадобьем! И попробуйте докажите обратное!
Мужчина шел вслед за стражниками и прикидывал, как будет изворачиваться.
* * *
– Лин, не оставляй сегодня императора.
Селия была весьма и весьма серьезна.
– Он меня просил о том же.
– И вот, возьми. – Селия протянула подруге браслет из пластинок нефрита.
– Что это?
– Считай, на крайний случай. Положит всех, кто рядом окажется…
– И императора?
– Чтобы не подействовало – надо прикасаться к человеку. Кожа к коже, хоть кончиком пальца. Поняла?
– Поняла. Ты чего-то опасаешься?
Селия кивнула. Но объяснять не стала.
– Лин, ты сделай, как я сказала. А завтра поговорим… мне кое-что проверить надо.
– Хорошо. Сегодня ночью я от императора не отойду.
* * *
Сказать-то легко. А сделать?
Покои императора – это не крестьянская хижина из одной комнатушки. Это целая анфилада комнат, в которой можно роту солдат потерять.
И как тут быть рядом?
Линде пришло в голову только одно.
Когда камердинер проводил ее к императору, Далларен даже еще не готовился ко сну. Так и сидел за столом в кабинете в бальном наряде. Разве что камзол снял, оставшись в одной рубашке.
Линда только головой покачала.
Трудоголик.
С одной стороны, хорошо, куда ж без хозяйского взгляда?
С другой – что делать, когда император угробит себя бесконтрольным трудом? Сколько она Далларена видит – и ни разу не было, чтобы он отдыхал.
Как так жить?
– Лина? Располагайся. Мне надо еще поработать, так что выбери комнату поудобнее – и устраивайся. Я тебя не побеспокою.
Линда только головой покачала.
И на важные государственные бумаги опустилась бутыль с самогоном, ловко извлеченная из пространственного кармана.
– Выпьем? По маленькой?
– Мм?
Если бы перед ним поставили сладкое вино или ликер, Далларен бы устоял. Но самогон тройной очистки, на березовых почках, да еще свежайший хлеб, появившийся словно из воздуха, кусок сала, который Линда принялась сноровисто пластовать острым ножом, и зеленый лучок, и даже малосольные огурчики со смородиновым листом, которые пахли так соблазнительно…
Император едва слюной не захлебнулся.
– Откуда?!
– Отец делает. Попробуешь?
И кто бы устоял? Трезвенники или язвенники, не иначе. А Далларен был нормальным мужчиной.
Он подхватил стопку, опрокинул в рот, зажевал подсунутым Линдой бутербродом (кусок хлеба, на нем ломтик сала и перышко зеленого лука) и блаженно зажмурился:
– Счастье есть…
– По второй?
И кто бы смог отказаться?
* * *
Матерился его высочество, как грузчик, которому на ногу комод уронили. Вдохновенно и прочувствованно.
А кто бы на его месте этого не сделал?!
Вас бы по ушам! И за что?!
Он этой дряни честь оказал! Фактически – возвысил до себя! Позволил до себя дотронуться! А она?!
Гадюка!!!
Уши болели. И голова. И… и вообще! Лучше б по яйцам пнула!
– Помолчи, дурак. – Его величество Жамон тоже был недоволен. Да, он подозревал о намерениях сына. Но… надо же действовать наверняка! А не справиться с бабой – вовсе уж дураком быть надо.
Позор!
Вот Жамон наверняка справился бы… ладно! Теперь дело за дочерью.
– Адела, слушай меня внимательно.
– Да, папенька…
Адела! Вот еще боль зубная! Жамон с отвращением покосился на дочь. Да, Эвержанна другой была! Умной, хищной – в отца. А что прокололась – бывает. Надо было настоять, отнять у нее все эликсиры, глядишь, и сидел бы сейчас на троне Франда его внук. А Жамон милостиво помогал бы дочери с регентством.
Не сообразил. Думал, есть еще время. А теперь приходится делать ставку на эту немочь!
– Сядь, – обронил Жамон.
Дочь послушно опустила костлявую попу, куда сказал отец. Замерла, словно ожидая оплеухи. Такое тоже случалось – на руку Жамон был скор.
– Ваше величество?
– Слушаю, – кивнул Жамон.
Мужчина, который все это время находился в комнате, шагнул вперед. Неприметное лицо, светлые волосы, ливрея дворцового слуги – да он и был слугой. Не личным, императора, но доступ в его покои имел. В чем-то императорский дворец весьма схож с проходным двором. Не сам же император белье стирает или гладит, не сам пыль вытирает, а уж про мытье окон и вообще молчим.
