Онлайн книга «Охотники за удачей»
— Что-то ты слишком начитан для гардеробщика, — прищурился Врублевский. — А что здесь еще делать? — пожал тот плечами. — Это зимой работы много, весной, осенью, когда они все в пальто да плащах, а месяца четыре, а то и все пять — сижу, книжки почитываю… А ты, стало быть, с этого дня у нас «главный боевик местного значения»? Взял Дмитриевич на службу? — Взял, — подтвердил Врублевский. — Быстро у вас тут слухи разносятся. Как круги по воде. — Хороший гардеробщик обязан все знать, — улыбнулся его собеседник. — Вы даже представить не можете, что знают обычные, неприметные гардеробщики, — он с загадочным видом поманил Врублевского пальцем и, когда тот приблизился, доверительно сообщил: — Они знают все! — С ума сойти можно, — притворно восхитился Врублевский. — Теперь я знаю, у кого можно получить ответ на давно интересующий меня вопрос: есть ли жизнь на Марсе? — Нет, — грустно ответил гардеробщик. — Увы, ее там нет. Там много интересного, но жизни уже нет. И соваться туда сейчас очень опасно. Тем более, что раньше девяносто девятого года мы туда все равно не попадем… И он бросился открывать двери перед очередным посетителем. Врублевский восхищенно покачал головой, и пробормотав: «Сумасшедший дом в полнолуние», — вернулся в зал. В дверях едва не столкнулся с темноволосой Аней. — Началось, — сообщила со вздохом девушка, — Иди, успокаивай первого «алконавра». Только осторожнее — полчаса назад он еще был «ментозавром». Наш орел — полковник Бородин напился и, возбудившись к руководящей деятельности, лезет допрашивать беднягу Красильникова на предмет появления у того первоначального капитала. Причем, ссылается на свидетеля Маркса… Врублевский поспешил к столику банкира, возле которого стоял, для прочности уперевшись в столешницу кулаками, коренастый Бородин и гневно нависал над своей обиженно насупившейся жертвой. — А я говорю, что честным путем первоначальный капитал не заработаешь! — гудел полковник, пытаясь впиться в жертву «проницательным взглядом», но глаза предательски разбегались, и это раздражало его еще больше. — Ну так что, сам признаешься, или третью степень допроса прямо здесь применить?.. — Может, милицию вызвать? — спросила из-за плеча Врублевского Аня. — Пусть они сами своего шефа и успокаивают. — Не стоит, — Врублевский обвел зал глазами, что- то отыскивая, и его взгляд остановился на Филимошине. — Как зовут журналиста? — Мерзавчик… В смысле: Евгений Игнатьевич, — поправилась официантка. Врублевский подошел к журналисту, с нескрываемым интересом наблюдающим за разгорающимся скандалом, и поздоровался: — Добрый день, Евгений Игнатьевич. Не могли бы вы оказать мне помощь в разрешении одной небольшой проблемы? Я новый охранник бара и сейчас передо мной стоит возможность выбора: выпроводить этого господина за дверь, или же отдать вам, совершив таким образом взаимовыгодную сделку. — В каком смысле? — удивился журналист. — Господин полковник сейчас в таком состоянии, когда тщеславие и самолюбие важней любой секретной информации. Информации, которой вы никогда бы не смогли узнать, так сказать, в «рабочем порядке»… — Понял, — журналист отставил недопитый бокал и решительно подошел к развоевавшемуся полковнику. — Андрей Семенович! Какая встреча! Я как раз тебя разыскивал. Начальство поручило мне сделать небольшой репортаж о буднях нашей славной милиции… — Почему же «небольшой репортаж»?! — недовольно проворчал полковник, перенося свое начальственное внимание на новый объект. — У нас есть о чем писать. Не ходя далеко, возьмем хотя бы меня. Я тут недавно такую операцию… ик!.. затеял, по борьбе с корю… корупьцую… А то слишком много в милиции корюп… ционеров стало… Я тут такую операцию подготовил… такие масштабы… Врублевский помог журналисту довести полковника до столика и вернулся к стойке бара, где его уже ожидал директор. — Неплохо, — похвалил он. — Его высокоблагородие в последнее время доставляет нам слишком много хлопот. Спивается в нашей глухомани. Еще полгода назад литр сорокаградусной у него и румянца на лице не вызывал, а теперь и после двух стаканов начинает куролесить, что твой барабашка. — Если то, что мне сказали про этого журналиста — правда, то после этого репортажа господин полковник если и не подошьется, то закусывать будет куда обильнее. — Ах, если бы! — вздохнул директор. — Филимошин подлец, но не дурак, к тому же они очень давно знакомы, «рука руку моет». Но кое-что полковнику отдать придется. Правда, не столько сейчас — все его «тайны» и «суперсекретные операции» давно всем известны, — сколько за то, что бы Филимошин забыл этот инцидент… Но все равно молодец. Продолжай в том же духе. Минут через двадцать выйдут стриптизерки, и начнется самая неприятная часть вечера. Посмотрим, на что ты способен… И действительно — с началом представления потеря клиентами восприятия реальности стала носить ввысь, устремляясь вдогонку за своей суровой белокожей красавицей-хозяйкой. На окраине города на мгновение задержался, наткнувшись на необычное зрелище. Удивленный, закружился вокруг сидящего на крыше одного из домов человека, но мягкая поступь входящей в город зари была все слышней, и он заторопился прочь. Человек зябко передернул плечами и плотнее запахнул полы джинсовой куртки на меху. Подышал на коченеющие пальцы и вернулся к прерванному занятию. Рискованно устроившись на самом краю и свесив ноги с пятидесятиметровой высоты, человек разбирал пистолет. Очень тяжелый, крупный и, наверное, самый мощный из всех существующих в мире пистолетов — «Дезерт игл» смотрелся в его руках естественно и даже буднично, наверное, это впечатление складывалось из-за той ловкости и легкой небрежности профессионала, с которой человек обращался с оружием. На лежащем рядом с человеком скрипичном футляре покоился второй пистолет — изящная и скорострельная «Беретта» с прилаженным под стволом прибором лазерного наведения. С громким щелчком человек вогнал обойму в паз и чуть отстранил оружие, любуясь проделанной работой и непонятной для непосвященных мрачной красотой смертоносного механизма. Правой рукой удерживая пистолет, левой достал из кармана куртки сигарету, из притороченного к ремню чехольчика вынул зажигалку и, щелкнув колесиком, долго смотрел на веселое пламя, прежде чем прикурил. Курил он медленно, с наслаждением, затягиваясь горьким дымом так, словно он был ему милее наполненного весенней свежестью воздуха. Отбросив обжегший палец окурок, он с интересом проследил за его падением и, едва огненная черта внизу окончилась крохотным фейерверком искр, вскинул руку с пистолетом, прижимая холодное дуло к виску. Палец медленно потянул спусковой крючок, серые глаза прищурились, впиваясь взглядом в заалевшее небо, и едва тонкая, полыхающая багряным жаром полоска поднялась над горизонтом, раздался громкий щелчок холостого выстрела… эпидемический характер. Врублевский начал даже подумывать о защите периметра подиума проволокой под напряжением, но энтузиазм посетителей, бросающихся к слетающим со стриптизерок лифчикам с решительностью Матросова, заставил его отказаться от этой идеи, иначе за два часа бар мог лишиться всех своих клиентов, судя по всему готовых обуглиться, но не сдаться. |