– Я собираюсь зажечь свечу, затем очистить свой разум и сосредоточиться на том, чего я хочу.
– На чем именно?
– На ответах, – Матильда встряхнула руками и плечами, чтобы расслабить мышцы. – Потом я буду смотреть в пламя, пока оно не погаснет. У тебя есть зажигалка?
Оливер вытащил из кармана зажигалку и протянул ей.
– Мы могли бы побыть здесь некоторое время, пока свеча не догорит? – спросила Матильда, поджигая фитиль.
– Я могу подождать, – улыбнулся Оливер, накинув одеяло ей на плечи и взяв ее за руку.
У Матильды никогда не было никого, кто держал бы ее за руку, пока она творила свою магию, и присутствие Оливера придавало ей решимости. Она скрестила ноги и наблюдала, как горит свеча, вспоминая все, чему ее учила мать о том, как соединиться с огнем и погрузиться в его свет. Ветер мягко обдувал ее лицо, и, глядя на манящее пламя, Матильда чувствовала себя так, словно они с Оливером и квакающими лягушками были единственными существами на планете.
– Не работает, – вздохнула Матильда через несколько минут. – Я ничего не вижу. Совсем ничего.
Она нахмурилась, глядя на оранжевое пламя, танцующее на ветру: оно будто издевалось над ней. За то короткое время, что она смотрела на свечу, погода изменилась: прохладный осенний вечер наполнился холодом, ветер усилился, вода в озере стала беспокойной.
Порыв ветра превратился из шепота в шипение, и Матильда огляделась, ее кровь застыла в жилах, как будто что-то неслось к ним, лаская поверхность озера своими длинными острыми когтями. Вода была неспокойной. Она раскидывала брызги по бортам пристани, и доски содрогались, как будто пытались сбросить ее. Матильда оперлась руками о дерево, чтобы не упасть, и заморгала, глядя на Оливера, который тоже пытался держаться прямо. Поверхность озера стала злее, и ветер хлестал их, задув свечу и растрепав волосы Матильды.
– Что происходит? – спросил Оливер, пытаясь перекричать скрип ветвей и вой ветра.
– Должно быть, надвигается гроза, – воскликнула Матильда, – идем к машине!
Они встали, сгорбившись, чтобы сохранить равновесие, собирая одеяла и подушки своего теперь уже далекого от идеального пикника на берегу озера. Ветер налетал на них со всех сторон, пока Оливер не уронил корзину для пикника и не повернулся к Матильде.
– Забудь о вещах, давай просто уйдем! – крикнул он.
Матильда кивнула и уронила одеяло, когда порыв ветра заставил ее отступить назад.
– Оливер! – закричала она, паника сдавила ей горло, когда она споткнулась об одеяло и потеряла равновесие.
Она споткнулась и начала размахивать руками, пытаясь сохранить равновесие, но ветер гнал ее прочь от Оливера все ближе к краю причала. Матильда ахнула, когда он попытался дотянуться до нее сквозь стихию, его глаза расширились, когда они оба поняли, что должно произойти.
Пальцы Матильды коснулись пальцев Оливера, когда она погрузилась в ледяное октябрьское озеро. Вода окружила ее со всех сторон. Озеро заглушало крики, когда она пыталась вынырнуть, отталкивая одеяло, которое все еще льнуло к ней и мешало двигаться. Она безнадежно моргала в темноте, не в силах понять, в какой стороне поверхность, вода щипала ей глаза и пыталась лишить последнего воздуха.
Страх сжимал свои руки у нее на груди, душил ее с каждым паническим, прерывистым вздохом. Что-то коснулось ее кожи, легкое и нежное, но зловещее и опасное. Луна выглянула из-за облаков и дала ей немного света. Матильда посмотрела вниз на длинную полосу тростника, поднимающуюся со дна озера, манящую ее глубже погрузиться в его тень. Издалека до нее донесся пронзительный крик, становившийся все громче и громче, пока не заполнил все пространство над озером и голову Матильды.
Камыши колыхались на ее коже, когда она отчаянно пыталась плыть вверх, навстречу лунному свету, но что-то ужалило ее в ладонь. Она вдохнула, и еще больше воды попало ей в нос, когда полоска тростника обвилась вокруг ее запястья и потянула вниз. Другая змея обвилась вокруг ее другой руки, и она тянула ее, пока внезапно она не вырвалась на свободу и не отрастила четыре лапы и хвост, затем скользнула вверх по ее руке и пересекла грудь. Ящерица обхватила ее за шею, когда лента тростника на запястье ослабла и поползла вверх по руке и лицу, чтобы присоединиться к своему товарищу.
Еще больше темных лент обвились вокруг ее лодыжек, прежде чем превратиться в длинных, тонких ящериц и покрыть ее ноги, вцепившись в Матильду крошечными когтями. Каждая ящерица пронзала ее уши своими неестественными криками. Матильда металась, оказавшись в ловушке под водой, когда темные твари скользили по каждому сантиметру ее тела, тянули ее вниз, пока ужас не стал слишком сильным, и она открыла рот, чтобы закричать.
– Оливер! – крикнула она, резко выпрямляясь на причале, и ее голос эхом разнесся между деревьями. Она посмотрела вниз на свои скрещенные ноги и одеяло, которое Оливер накинул ей на плечи как раз перед тем, как она зажгла свечу, и почувствовала его руку на своей. Она находилась в безопасности. Вокруг не было воды. Ее видение, или кошмар, закончилось.
– Я здесь! – воскликнул Оливер, притягивая ее к груди. Она прижалась к нему, ее взгляд метался по сторонам, когда она увидела причал, сухое одеяло и подушки, на которых они сидели.
– Господи, Матильда, ты вся дрожишь. Ты полностью отключилась, а потом начала кричать. Что случилось?
Оливер плотнее укутал ее плечи одеялом, затем взглянул на девушку. Его брови изогнулись над широко раскрытыми глазами, когда он внимательно изучал ее лицо.
– Они… они тащили меня на дно, – выдохнула Матильда, адреналин бежал по ее венам, а тело отказывалось признавать, что она находится в безопасности.
– Кто «они»?
– Я не знаю. Я… я была в ловушке, и там были крики и… и эти… ящерицы… все на мне, просто на всем… – Голос Матильды дрогнул, и она всхлипнула, ее руки дрожали, когда они схватили Оливера за пальто. Она моргнула, на ресницах у нее выступили слезы, а губы задрожали.
– Я больше не могу этого выносить, Оливер. Я не могу! Я чувствую, что схожу с ума.
– Эй, эй, я держу тебя. Ты в безопасности. Ты в безопасности, – повторял Оливер, когда она прижалась к нему и заплакала, чувствуя, что никогда не перестанет дрожать от страха, от холода, от постоянной угрозы кого-то или чего-то, что пыталось ее уничтожить. Как только у Матильды иссякли все слезы, она наклонилась к Оливеру, взяла его за руку и притянула к себе. Он взял руку Матильды и поднес ее к губам, закрыв глаза и поцеловав ее ладонь. Она посмотрела на него, вода отразилась потусторонним светом на коже парня, а затем снова прильнула к его руке.
– Я здесь, хорошо? – пробормотал он, кончиками пальцев нежно постукивая там, где билось ее сердце, а другой рукой ласково поглаживая волосы. – Я всегда буду здесь, Матильда.
Эти слова околдовали усталую душу Матильды, и она позволила теплу его тела убаюкать ее, в чем она так нуждалась.
