– Доброе утро, – произнесла она, обнимая себя за плечи. – Боже, как холодно. Входите.
– У тебя ведь есть кофе, верно? Скажи, что у тебя есть кофе, – сказала Эрин, закрыв глаза и положив голову на плечо Катрины, которая смотрела на ежевику, душившую оранжерею.
Матильда покачала головой:
– Кофе нет, но у меня есть одуванчик, или я могу пойти и сорвать немного свежей мяты?
Эрин открыла один глаз.
– Я не спала всю ночь, Матильда. Что мне с этим делать? Пожевать?
– Нет, извини, я имею в виду, что могу приготовить с ним чай. Это тебя разбудит.
Катрина протиснулась в дверь, Эрин все еще лежала на ней.
– Если это остановит ее нытье, давай попробуем. – Она прошла в центр комнаты, оглядывая кристаллы и травы, которые росли под подоконником, затем ее взгляд остановился на открытой книге на полу, окруженной почтовыми открытками и разорванной почтовой бумагой: – Это твоя комната?
Эрин подняла руку, прежде чем Матильда смогла ответить.
– Просто скажи нам, что нам нужно сделать, и куда, черт возьми, мы должны положить все эти тыквы? – Эрин оглядела комнату, внезапно заметив кусты ежевики на окнах. – Кроме всего прочего, тебе нужно серьезно заняться прополкой, Матильда. Что это за сказочный кустарник?
Эрин и Катрина наблюдали за Матильдой, их брови застыли в удивлении. Матильда посмотрела на кусты ежевики. Эрин была права. Они действительно сделали ее комнату похожей на что-то из старого сборника рассказов.
– Я не думала, что это что-то значит, но теперь я полагаю, что это послание, – сказала она, глядя на их озадаченные лица.
– А? – Эрин застонала. – Я больше не могу терпеть это загадочное дерьмо, Матильда.
– Мне жаль. Вы заслуживаете объяснений, тем более что вы обе здесь, чтобы помочь мне, – Матильда посмотрела на Катрину, – но сначала, Катрина, я хочу извиниться перед тобой. Я так долго думала, что я единственная ведьма в школе, что это заставило меня вести себя как…
– Как сучка? – предложила Катрина.
Матильда кивнула:
– Я не должна была грубить тебе. Мне действительно очень жаль.
– Все в порядке, Матильда. Я поняла. Просто хочу помочь.
– Спасибо, я так рада, что ты здесь; я бы не смогла этого сделать без тебя.
– Хорошо, давайте завершим встречу общества взаимной признательности ведьм, – сказала Эрин, улыбаясь Матильде. – Тогда, у Мауры, ты была вся такая напряженная и таинственная. Какой у нас план?
– Думаю, я нашла способ отвадить Оливера от использования магии. Эрин склонила голову к гримуару: – Это твой гримуар?
Матильда кивнула.
– Это так, но это гораздо больше, чем просто книга, Эрин. Это источник жизненной силы моей семьи, наша сущность. Отдать его означало бы передать их магию, а я не могу этого сделать. Я не могу позволить ему отнять это у них.
– На сто процентов согласна, – проговорила Эрин, делая шаг вперед. – Итак, какой у нас план?
– Оливер придет сюда сегодня вечером. Он думает, что я собираюсь отдать ему гримуар. – Матильда сделала паузу, от адреналина у нее затряслись руки. – Но я отдам ему кое-что другое.
Эрин прикусила внутреннюю сторону щеки, когда ее глаза пробежали по лицу Матильды. Она обменялась взглядом с Катриной, затем наконец заговорила:
– Это опасно? Я имею в виду, мы же не вызываем дьявола или что-то в этом роде, не так ли?
Матильда покачала головой:
– Нет, это не опасно. Во всяком случае, не для тебя. Я не знаю, чем это обернется для меня, но если это сработает, Оливер больше не сможет никому навредить.
Катрина опустилась на колени и подняла лист бумаги, исписанный каракулями и рисунками. Ее брови сошлись на переносице, когда она прочитала то, что было на странице.
– Вот как ты собираешься его остановить? – спросила она. Матильда кивнула. – Я не эксперт, но не похоже, что так ты получишь свою магию обратно.
– Мне все равно. Я обязана остановить его. Мы обязаны остановить его.
Раздался стук в стекло, и все они огляделись. Матильда улыбнулась и кивнула человеку, стоявшему в дверях.
Эрин нахмурилась:
– Что ты здесь делаешь?
Шон переступил порог и сунул руки в карманы.
– Я думаю, что я часть «мы».
Матильда наблюдала, как Шон намазал четверть банки джема на кусок теплого хлеба, а затем запихнул весь ломтик в рот. Он закатил глаза, продолжая жевать, затем повернулся к Матильде.
– Что? – спросил он, осыпая ее крошками. – Это невероятно!
Матильда подняла брови.
– Эй, я принесла это, чтобы его съели. Вы, ребята, здесь уже целую вечность, и самое меньшее, что я могу сделать, это накормить вас.
Она посмотрела на Эрин и Катрину, лежащих на животе на ее кровати, их ноги были переплетены, когда они вырезали. Матильда не могла понять, целовались ли они друг с другом каждый раз, когда у них все получалось правильно или когда они ошибались. В любом случае они часто целовались.
На полу было разбросано еще больше бумаг и заметок, вместе с тарелками и чашками, покрытыми крошками (все они согласились, что чай из одуванчиков не так уж плох), и в какой-то момент Эрин наполнила комнату своим храпом, потому что она больше не могла бороться с часами бодрствования. Виктор устроился рядом с Матильдой, и она пощекотала ему уши, наблюдая, как Шон склонился над ее записями, широко раскрыв глаза, когда они пробегали по написанным от руки словам.
– Шон?
– Да? – произнес он, не отрываясь от книги.
– Почему ты согласился на все это? Я имею в виду, ты, казалось, принял все это довольно неплохо.
Шон выпрямился и потер затылок.
– Из-за Эшли.
Матильда кивнула:
– Я так и поняла. Но ты, похоже, воспринял все эти ведьмовские штучки так, будто это не было большим шоком.
Шон пожал плечами:
– Это не шок. Я имею в виду, что моя бабушка во всем этом замешана. Матильда наклонилась вперед.
– Правда?
– Правда, – сказал Шон, и улыбка появилась на его губах. Когда я родился, она закопала ведьмин флакон у входной двери нашего дома. Объяснила, что это защитит самого красивого ребенка в городе от любовных заклинаний и проклятий.
– Ведьмина бутылка?
– Да, ты слышала о таких, верно?
Матильда улыбнулась:
– О да, я слышала о них.
Шон вернулся к просмотру записей Матильды, а девушка улыбнулась и покачала головой, удивляясь собственной глупости. Неудивительно, что ни одно из ее заклинаний не подействовало на Шона. Она взглянула на Катрину и поняла, какой наивной была, думая, что она единственная в школе, кто связан с магией.
