Онлайн книга «Правление волков»
Однако она просто улыбнулась. – Мила, – поправила она вежливо. Перепутанное имя, невинная ошибка. Хранительница подняла руку, и порыв ветра заставил заплясать пламя, отражение которого искрами вспыхнуло в ее глазах. – Вы – гриш, – потрясенно прошептала Нина. – Шквальная. – Лисы прячутся под землю зимой, – произнесла хранительница по-равкиански. – Но не потому, что боятся холода, – ответила Нина. Она тяжело рухнула на диванчик. Колени ослабли, а на глазах, к ее величайшему стыду, выступили слезы. Она так долго не говорила на родном языке. – Наш добрый король шлет тебе свою благодарность и наилучшие пожелания. Он крайне признателен за сведения, которые тебе удалось добыть. Они спасли жизнь множеству равкианцев. И множеству фьерданцев тоже. Нина чуть не разрыдалась от благодарности. Конечно, она встречалась со связными и агентами Рингсы, но вот чтобы поговорить с одним из соотечественников? Она не понимала, какую тяжесть носит в своем сердце. – Вы правда из монастыря? – Да, – подтвердила женщина. – Когда исчезла предыдущая хранительница, Тамара Кир-Батар воспользовалась возможностью посадить на это место своего человека. А я до этого работала под прикрытием в монастыре в Элбьене. – Сколько вы уже так живете? Как фьерданка? – Тринадцать лет. Несмотря на войны, смену королей, перевороты. Тринадцать лет. Нина не могла такого даже представить. – А вы никогда… вы скучаете по дому? – Спросив, она тут же поняла, какой это детский вопрос. – Каждый день. Но у меня есть цель, так же, как и у тебя. Твоя кампания по пропаганде довольно дерзкая. Я вижу результаты собственными глазами. Девушки, находящиеся под моей опекой, тайком рассказывают друг другу истории о святых под покровом ночи. – И их за это наказывают? – О да, – подтвердила она со смехом. – Чем больше мы запрещаем говорить о святых, тем более пылко и решительно они нарушают запреты. – Так, значит, у меня не будет проблем? Она не следовала никакому приказу, когда отправилась вслед за Ханной в Ледовый Двор и начала ставить представления с чудесами. После спектакля, устроенного ей в Гефвалле, ее могли бы силой привезти назад в Равку и отдать под трибунал. – Генерал Назяленская сказала, что ты непременно об этом спросишь, и велела ответить, что конечно же будут. Нине пришлось подавить нервный смешок. – Как она? – Ужасающе компетентна. – А Адрик? Леони? – Теперь, когда они стали святыми, путь в шпионы для них закрыт, но Адрик командует отрядом шквальных, а Леони работает с Давидом Костюком и его фабрикаторами. Они внесли существенный вклад в работу над антидотом к юрда-парему. – Так, значит, – сказала Нина, – они оба сейчас в Малом дворце. Легкая улыбка тронула губы хранительницы. – Я слышала, они частенько проводят время вместе. Но я здесь не для того, чтобы обменяться сплетнями или утешить тебя. У короля есть задание. Нина оживилась. Она нарушила прямой приказ Адрика, отправившись в Ледовый Двор, чтобы найти себе место, откуда она сможет помочь гришам и Равке. Она старалась как могла, устраивая свои фальшивые чудеса; она подслушивала и использовала все имеющиеся в ее арсенале уловки, чтобы собрать побольше сведений и передать зашифрованным посланием все, что ей удавалось наскрести, о передвижении войск или разработке оружия. Но то, что Брум раскрыл места, с которых Фьерда намеревалась начать свое вторжение, было простой удачей, а не серьезным шпионажем. – Слушай внимательно, – продолжила хранительница. – Времени у нас немного. – Она хочет, чтобы ты сделала что? – прошептала Ханна, распахнув глаза цвета меди, стоило им вернуться в комнаты, а Нине рассказать ей о своем задании. – И кому я только что исповедалась? – Шпионке-гришу. О чем ты ей рассказала? – Сочинила что-то об излишней любви к сладкому и ругательствах в священные дни Джеля. Нина рассмеялась. – Идеально. – Вовсе нет, – возразила Ханна, поморщившись. – Что, если бы я рассказала ей что-то личное о… чем-угодно? – Например? – Так, ничего, – ответила Ханна, покраснев. – Так что она хочет, чтобы ты сделала? Распоряжения хранительницы были просты и понятны, но Нина даже представления не имела, как подступиться к их выполнению. – Выяснить, где хранятся письма от Татьяны Ланцовой. – Эта часть не так уж и плоха. – И подобраться поближе к фальшивому Ланцову, – продолжила Нина. – Выяснить, кто он на самом деле, и, если получится, дискредитировать его. Ханна прикусила губу. Они устроились на ее кровати с горячим чаем и тарелкой печенья. – А не могли бы мы просто… ну, не могла бы ты просто устранить его? Нина рассмеялась. – Полегче. Это я здесь безжалостная убийца, а ты – голос разума, не забыла? – Полагаю, мои слова в высшей степени разумны. Король Равки на самом деле бастард? – Я не знаю, – медленно, словно раздумывая, призналась Нина. – Но, если фьерданцы это докажут, я сомневаюсь, что ему удастся удержать трон. В тяжелые времена люди, как правило, сильнее тяготеют к традициям и суевериям. – Гришей королевская кровь волновала меньше, но даже Нину с детства растили с мыслью о том, что Ланцовы избраны свыше, чтобы управлять Равкой. – А Вадик Демидов? – спросила Ханна. – Самозванец? – Его смерть не вернет Николаю статус законнорожденного. А вот если мальчишку выставить лжецом, это заставит сомневаться во всей ситуации, да и во всех словах фьерданского правительства. Вот только… как, предположительно, мы должны это сделать? Брум весьма тесно общался с королевской семьей Фьерды и, вероятно, с Демидовым, но Нина и Ханна видели их лишь издали. Брумы время от времени ужинали с высшими армейскими чинами и военными министрами, и Ильва иногда отправлялась играть в карты с аристократками из дворца. Но всему этому было весьма далеко до встреч с нужными людьми, у которых можно было выудить сведения о фальшивом Ланцове. Ханна встала и медленно прошлась по комнате. Нине нравилось, какой Ханна становилась, когда они оставались наедине. Рядом с родителями в ней чувствовалось напряжение, неуверенность, словно она по нескольку раз обдумывала каждое слово, каждый жест. Но стоило им остаться вдвоем за закрытой дверью, и Ханна становилась той самой девушкой, которую Нина когда-то встретила в лесах, с легкой, уверенной походкой и прямыми, словно сбросившими с себя груз плечами. Теперь ровные белые зубки Ханны терзали нижнюю губу, и Нина поймала себя на том, что рассматривает ее, как произведение искусства. |