Книга Знак даосов, страница 23 – Лариса Шубникова

- Мне нравится, как ты поешь. Я помню… А что поешь?

- Репертуарчик пестренький, тебе понравится.

Нора устроилась на переднем сидении, сжалась слегка, когда Игорь наклонился и пристегнул ее ремнем безопасности. Удивилась, когда он уселся за руль и задал вопрос:

- Почему ты дергаешься? Я такой страшненький?

- Нет, с чего ты взял? – Нора опустила глаза, не понимая, как объяснить Игорю, что он не «страшненький», а очень даже наоборот.

- Заметил, что ты делаешь шаг назад, когда я подхожу близко. Вот с Елисеевым такого нет. Щебечешь, будто школьница, улыбаешься так радостно.

- Игорь, напрасно мы уехали, не попрощавшись с Павлом Ивановичем.

- Я попрощаюсь с ним. Потом. За нас обоих.

После этого заявления Нора наблюдала, как брови Игоря сошлись у переносицы, синеватые глаза стали темнее и весь он стал похож на воздушный шарик, который вот-вот лопнет.

- Все же нехорошо получилось. Я позвоню ему попозже.

- У тебя есть его номер?

- Да.

- А, ясно.

Повисло молчание. Они выехали с парковки и помчались по полупустым улицам. Минут через пятнадцать нервной тишины Игорь запел. Нора обрадовалась так сильно, что стала подпевать: тихо, почти шепотом.

- Игорь, я спросить хотела. – Нора прервала автоконцерт. – А что с …

- О них обо всех можешь забыть. Никто больше не появится.

- Правда? – задала вопрос и замерла, глядя на Мелехова.

- Снова не веришь мне?

Игорь усмехнулся горько, покачал головой, и Нора почувствовала себя виноватой: покраснела, отвернулась и сделала вид, что смотрит в окно на деревья, столбы и рекламные щиты.

- Ладно, козявка, мне не веришь, так может радио тебя убедит?

Мелехов включил приёмник, потыкал на кнопки в поисках нужной волны и прибавил громкости.

Диктор-женщина была убедительна в своей короткой речи. Она уверенно повествовала о том, что двумя днями ранее были найдены и задержаны подозреваемые в деле о вымогательстве и мошенничестве. Чётко назвала две фамилии – Шенкер, Шаевский – и упомянула, что при проведении операции пострадали два человека – члены конкурирующих преступных группировок. Рассказала об их травмах различной степени тяжести при задержании, и упомянула, что находятся они в реанимации.

Нора выслушала новости, сжала кулаки и обернулась к Игорю.

- Это ты? – в ответ она получила ухмылку и молчание.

- Нор, я забрал твои вещи у твоей квартирной хозяйки. Она милашка! Угостила меня абрикосовым вареньем и велела тебе кланяться. Прости, я потом поклонюсь, ага? За рулем не так эффектно будет смотреться.

Нора сначала улыбнулась, обрадовалась тому, что Игорь подумал о ней, позаботился, ну а потом….

- Ты все собрал?

- Все.

- И из комода? – Голос Норы превратился в смущенный писк.

- Конечно. Туда я полез первым делом. Рассмотрел внимательно все твои кружева и бретельки. А потом еще и под диван заглянул. Дай, думаю, посмотрю, что там прячет малявка. Чуть не заплакал от разочарования. Там ничего, вообще. Даже пыли нет. Я-то думал, там плётки, наручники, или на крайний случай журнал с пикантными картинками. Шприцов нет, пакетиков с сомнительным содержанием я тоже не обнаружил. Нора, ты святая, верь мне.

Нора хихикнула, пытаясь скрыть смущение – не каждый день в твоем комоде с нижним бельем роется молодой мужчина, тем более тот, которого любишь.

- А что у тебя под кроватью?

- У меня-то? Ну, все как у людей. Грязные носки, скучные книжки, коробка с засохшим куском пиццы, бензопила и спиннинг.

- Думаешь, это обычный набор? – Нора не вынесла глумливого Игорева вида и засмеялась.

- Конечно. Под кроватью люди прячут свои темные делишки. Заметь, не только те, что нравятся, а еще и те, которые хотелось бы убрать с глаз. Грязные носки я не люблю. Скучные книжки тоже. А вот пиццу, кровавые убийства и рыбалку – обожаю. Не веришь?! Нор, да подкроватный хлам, это полное описание душевного состояния чела.

- Игорь, бред какой. Что ты говоришь? – Нора захохотала громко, и тут же поморщилась от боли в боку.

- Козявка, ты тише будь. Хотелось бы тебя довезти до дома живой. – Игорь поправил на Норе ремень безопасности. – Бред, Штейнер, это раскладывать нижнее белье по цвету. Кстати, а почему алый комплект лежал отдельно? Любимый, да?

- Игорь! – Возмущенный писк Норы перешел в ультразвук.

- Что? Ну, виноват, прости. Если хочешь, можешь порыться в моем комоде. Мне скрывать нечего, тем более от тебя

- Хорошо. Пороюсь. – Норе снова стало уютно в салоне дорого автомобиля.

Она принялась исподтишка разглядывать Игоря. Заметила, что он постригся: бритые виски, короткий ёжик волос на макушке и затылке. Прическа ему шла.

- Я еще и побрился, Нор.

Нора дернулась и открыла рот. Как он заметил? Ведь смотрел на дорогу, не на нее вовсе!

- Э…

- Это моя работа. – Игорь повернулся к Норе, и она встретила его прямой взгляд: льдистый, острый.

Она опустила глаза, уставилась на свои колени, подумав, что еще никогда не видел его таким. Новый Игорь? Без мягкой, тёплой улыбки и веселых бесенят в глазах. Больно резануло понимание – он говорит с ней, как с ребенком. И вот этот острый, холодный взгляд едва ли не первое обращение к ней, Норе, как к взрослому человеку.

- Приехали, козявка.

Игорь остановил машину на тихой улочке коттеджного поселка. Огромные клены, липы и дубы с двух сторон от дороги, красиво смотрелись на фоне симпатичных заборцев и приятных домиков.

Открылись ворота гаража, и машина въехала в темноватое его нутро, взрыкнула и заглохла.

- Сейчас я вытащу тебя, козявка. Сиди смирно.

- Я могу сама, спасибо. – Нора с трудом вышла из машины и остановилась, не понимая, что делать с руками, ногами и вот этим здоровяком, который стал ее мужем так поспешно.

- Героиня, что тут скажешь. – Съехидничал Мелехов. – Идем, покажу тебе плацдарм.

Оба вышли из гаража и оказались на участке. Дом – оцилиндрованный брус – светлого тона, крепкий, модный и красивый. Дорожки, выложенные плиткой и аккуратный газон. За домом Нора увидела кроны деревьев: клены и липы. Очень тихо, очень красиво…

Нора разглядывала новое пристанище свое и удивлялась своему спокойствию. За последний год ей часто приходилось переезжать, но еще ни разу она не была так уверена в том, что ей будет покойно и тепло.

Деревья за домом уже приобрели осенний окрас: липы желтоватые, клены красные. И мысль пришла некстати – дурацкая, странная – клены краснели за лихо проведенное лето, а липы пожелтели от зависти к ним?