Маша тоже пела гимн. Пела негромко, едва различимо, но пела. Стрелок молчал, он смотрел на Машу. Он уже давно наблюдал за ее поведением во время матчей и поэтому прекрасно знал, что она всегда поет гимн. Но сейчас он как-то иначе на нее посмотрел. Ему не приходилось прежде встречать такого цельного человека, каким, по его мнению, была девушка. После того случая в автобусе он не питал иллюзии относительно ее внешней сдержанности. Его восхищало, как девушка, при всех ее сверкающих искрах, дымящих кострах, воюющих вихрях внутри, может внешне оставаться спокойной и идти к намеченной цели. Стрелка покоряла ее смелость, ее стойкость ― с таким человеком он без пререканий пошел бы в разведку. Такая девушка не бросит в беде, будет рядом до конца, если, конечно, посчитает нужным.
А теперь она стоит рядом и поет гимн. И уже сегодня может покинуть команду…
Когда гимн закончил греметь и были выполнены все необходимые ритуалы, прозвучал свисток. Игра началась.
Стрелок ждал обещанного вопроса, но Маша помнила свое обещание не мешать просмотру.
– Ну, и? ― не выдержал парень.
– Что?
– Где же вопрос?
– Ты же сказал молчать…
– Короче, ничего страшного, говори, ― смиловался он.
– Даже не знаю, как сказать… ― трибуны периодически взрывались, реагируя на острые моменты, и своим шумом не давали разговаривать. Поэтому Стрелок придвинулся ближе.
– Говори уже, как есть!
– Ты когда-то сказал, что я полудикая и полудомашняя. Так что значит последнее? Я бы не стала тебя торопить с ответом, если бы знала, что нам еще придется встретиться.
– Что за ерунду ты говоришь?! Куда ты можешь деться?
Маша только отвернулась, но промолчала.
– Это из-за игры команды?
– Да, но есть и еще другие обстоятельства. Так ты ответишь?
На лбу Стрелка появились такие привычки складки раздумий, и он ответил:
– Полудомашняя, потому что рядом с тобой себя всегда чувствуешь, как дома, где бы ни находился: в чужой квартире, в своей, но ставшей чужой, на стадионе, на улице, в автобусе, короче, ― везде.
– Спасибо, мне было важно это знать.
Девушка замолчала и отвернулась, пристально вглядываясь в поле и сжимая кулаки. Стрелок сначала тоже пытался следить за игрой, но не мог сосредоточиться. Ему хотелось столько всего сказать этой странной, немного сумасшедшей в своем стремлении помогать людям девушке, что даже футбол не мог отвлечь его от подобных мыслей.
– Я так и не поблагодарил тебя, ― в итоге сказал Маше Стрелок, наклонившись к ней поближе.
– За что?
– За все, разве этого мало?
– Кому как.
– А еще, чтоб ты знала, я не стал вмешиваться в эту вашу историю с Березиным не потому, или не только потому, что он футболист, а потому, что ты требовала объективности, а в моем случае этого не получалось. Объективность ― это безразличие, равнодушие, это когда фиолетово, по барабану…. Ты редкий человек, к которому все это почему-то не применяется.
– Из твоих уст звучит как комплимент! Не ожидала.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать?
– Что, например?
– Морду кому-нибудь набить, ― и тут же поправился, ― лицо, короче.
– Какой поворот событий! С чего такие изменения?
– Хочется для тебя что-нибудь сделать.
Стадион жил своей жизнью: окрашивался баннерами, разливался речевками, местами подтанцовывал, разминаясь, местами напряженно ждал. Непередаваемое ощущение.
– Скажи мне, что такое любовь?
– Сурово. Может, все-таки лицо кому-нибудь разукрасить?
– Ты же сам сказал… ― расплылась в лукавой улыбке Маша.
– Дай подумать… Трудный вопрос для того, кто никогда не влюблялся…
– Вот так признание!
– А у тебя талант заводить нужные темы в нужное время!
– И все же?
– Ты же в курсе, что я историк?
– Конечно.
– По мне, любовь ― это память.
– То есть, как?
– Это когда человека нет, а он все равно рядом. При этом неважно, как далеко его унесло, разделяет он эти чувства или нет…
Маша усмехнулась этому описанию. Больно уж его описание что-то ей напоминало.
– Ты спросила ― я ответил, ― что-то едва уловимое мелькнуло в глазах Стрелка.
Но тут внезапно стадион ахнул, вместе с ним впали в оцепенение и Маша с ее спутником. Соперники открыли счет.
Маша вопросительно-умоляюще посмотрела на Стрелка, тот взглядом попытался приободрить ее. Он стал следить за полем и делать комментарий для соседки.
– Вяло играют. Без атаки вообще. Жоазинье деревянный. А Беговой молодец, тянет! Но с такой игрой… Надо что-то менять… Михалыч!
Маша видела повтор забитого мяча: быстрая контратака соперников после перехвата на своей стороне поля, забегание, перевод, выход один на один и гол. Егора могло спасти только чудо, но оно не произошло. Девушка не сказала бы, что ее команда играла плохо, но им не хватало удачи в атаке; и, понимая это, защитники выдвигались вперед, помогая своим товарищам, но при этом создавали свободные зоны, чем не гнушались пользоваться игроки противоположной команды.
Вообще игра была очень интересной: Маша не могла понять, как она пропустила всю половину первого тайма в беседе со Стрелком. После пропущенного мяча игра и вовсе стала такой, за которую и любят футбол: обоюдно острой, яркой. Хозяева поля не опускали руки, они шли вперед, пробовали дальние забросы, переводы, короткий пас, стеночки ― ничего не помогало.
Соперник тоже не отсиживался в обороне, но теперь прочно взял второй номер и ловил противника на контратаке. И они, по правде сказать, были чрезвычайно опасны. Егор отбивал все: с дальней дистанции, удары головой накоротке, отскоки и рикошеты. Он подбадривал ребят, гнал их вперед, показывая, мол, сзади все будет хорошо. Маша искусала губы почти до крови.
Наконец, команды разошлись на перерыв, и возникла хоть какая-то передышка.
– Что-то можно сделать? ― уже зная ответ, спросила Стрелка Маша.
– Спасет только Березин, ― подтвердил ее мысли руководитель фан-клуба.
Второй тайм начался без замен и проходил в том же духе: хозяева играли, будто бы это их последний матч, а гости держали марку одной из лучших команд чемпионата. Нашла коса на камень. Только одним можно было довольствоваться имеющимся счетом, а другим ― обязательно забивать.
И тут Валерий Михайлович сделал то, чего от него так давно ждали все, кроме нескольких десятков человек, знающих истинное положение дел: он выпустил Березина. Это была внеплановая замена, на ровном месте травму получил капитан команды ― Опалов. Тренер шел ва-банк, а играть было еще полчаса. Он заменил опорника на нападающего креативного плана.
