Онлайн книга «Негатив. Том I»
— Чаи? Ну да, ну да… — проворчал Василь, но тему развивать не стал. Постояли чуток, да и двинулись дальше. Ещё один вечер псу под хвост, только зазря мёрзли. Всю первую половину следующего дня отрабатывали приёмы противоборства различного рода энергетическим воздействиям. Я на общем фоне отнюдь не блистал; инструктор глядел-глядел, а потом не выдержал и отозвал в сторонку. — Трофим Фёдорович звонил, предупреждал на твой счёт. Ты же можешь лучше, так чего комедию ломаешь? — Савелий Никитич! — Я даже руками развёл. — Мы же стандартные ситуации отрабатываем. Вот я и практикуюсь наравне со всеми. — Ну-ну, — поджал губы инструктор и больше с расспросами не приставал. После обеда снова поехали на патрулирование. Сегодня захватили ещё и окраинные районы, оттуда перебрались в горсад. Василь в новой обстановке чувствовал себя как рыба в воде, да и я мало-помалу втянулся и больше не смущался, не выдавливал через силу просьбу предъявить документы, а на возмущение и раздражение граждан реагировал куда спокойней прежнего. Впрочем, до успехов сослуживца мне в любом случае было далеко, тот как-то очень легко находил общий язык решительно со всеми и легко уходил от конфликтов, переводя всё в шутку. Я так не умел и сомневался, что когда-нибудь научусь. Ещё и голова была другим занята. Планировал вообще с с дежурства отпроситься, но Варя снова не вышла, вот и ломал голову, как разговор на эту тему завести. Незадолго до пяти, когда мы вернулись к автомобилю, я набрался решимости и сообщил Зимнику о необходимости посетить врача. Тот нахмурился. — Ну и что ты предлагаешь? Я немного помялся, но всё же сказал: — Мне всего полчаса надо, господин лейтенант, не больше. — Направление покажи, — потребовал Зимник, а, изучив листок, немного поколебался, но всё же сказал: — Ладно, курсант… Поехали! У меня аж от сердца отлегло. — Благодарю, господин лейтенант! Перерыв на эти полчаса инструктор устраивать не пожелал и отправился присматривать за общественным порядком на пару с Василем. Ну а я побежал в больницу. Предъявил удостоверение вахтёру и пулей взлетел на четвёртый этаж. Дверь нужного кабинета оказалась распахнута настежь, изнутри несло запахом горелой резины и перекалённого железа, витал лёгкий дымок. Кто-то даже устроил сквозняк, открыв окно в конце коридора. — Можно? — спросил я с порога. — Петя, проходи! — позвала Лизавета Наумовна. — Иди к нам! В кабинете оказалось две внутренних двери; в одной комнатушке суетились техники в синих рабочих комбинезонах, там то и дело вспыхивали яркие всполохи сварочного аппарата. Второе помещение было процедурной — в той, помимо Лизаветы Наумовны, меня дожидался молодой человек, с которым в прошлый раз ехал в лифте. — Закрывай дверь, раздевайся! — скомандовала врач и попросила ассистента: — Владимир, отмерь унцию контрастного порошка. Тот даже не пошевелился. — При всём уважении, Лизавета Наумовна, не понимаю, почему мы должны принимать пациентов в обход очереди и в нерабочее время. Я справился с последней пуговицей кожаного плаща, но снимать его повременил, не понимая, есть ли теперь в этом смысл. Лизавета Наумовна выразительно изогнула бровь. — Вы ознакомились с анамнезом пациента? — Ознакомился. Случай чрезвычайно интересный, но и только. Неофициальный приём в нерабочее время это оправдать не может. — Для интерна, Владимир, вы крайне невнимательны. — Голосом дамочки вполне можно было поцарапать стекло, до того неприятно он прозвучал; передёрнуло не только интерна, но и меня. — В противном случае не упустили бы того немаловажного факта, что это пациент доцента Звонаря! Владимир судорожно сглотнул и попытался оправдаться: — Но придётся отчитываться за расход диагностического порошка! — Предоставьте это мне. Петя, не спи! Я убрал плащ на вешалку, спешно стянул гимнастёрку и положил её на стул, сверху кинул тельняшку. — Разувайся и брюки снимай. Лизавета Наумовна указала на ширму, я ушёл за неё, избавился от трусов и обернул вокруг пояса простынку. — Какие-то изменения в состоянии? Что-то беспокоит? Я пожал плечами. — Да нет. Вроде, нет. — Владимир, приступай! Интерн, который уже отмерил должное количество бурого порошка, взял чашечку с ним и потребовал: — Избавьтесь от внутреннего потенциала и поднимите руки. Я заколебался, поскольку стравливать в пространство четыреста тысяч сверхджоулей представлялось идеей не из лучших, а на розжиг алхимической печи попросту не было времени. Пришлось обратится к сверхсиле и начать усиленно тянуть её в себя, нейтрализуя внутренний потенциал, набранный после резонанса в противофазе. Ощущения это действо сопровождали до нельзя премерзкие. Стоило только завершить приготовления, Владимир задействовал сверхспособности, и порошок невесомым облачком окутал мой торс. — Повернитесь вокруг оси! Теперь войдите в резонанс. Быстрее! Деваться было некуда, привычно уже дёрнул головой, и лампочки закружились в голове, зависли в режиме стробоскопа. Дальше тот прожёг брешь, через которую в меня сначала потекла, а затем и хлынула ледяным потоком энергия. Кожу начало припекать, словно обмотали горчичниками, я опустил взгляд и от удивления едва не вывалился из транса: порошок светился, и эти отблески свивались в яркий жгут проекции моего входящего канала. — Не отвлекайся! — прикрикнула Лизавета Наумовна. Я сосредоточился и вскоре уподобился Атланту, на плечи которого давил сам небосвод. Очень уж тяжко было удерживать в себе настоящую прорву сверхэнергии, так и распирало всего, на глаза слёзы навернулись, ногти до боли впились в ладони, ещё и зубами заскрипел. Отвлекусь — и сверхсила кругом расплескается, так по операторам шибанёт, что никому мало не покажется. Не отвлёкся, не расплескалась. А затем резонанс подошёл к концу, жжение стихло, и Лизавета Наумовна холодно сказала: — Благодарю, Владимир. На сегодня вы свободны. — Ко мне она обратилась лишь чуть более тепло: — Пётр, приводи себя в порядок и выходи. — Сейчас, — хрипло выдохнул я, едва сдерживаясь, чтобы немедленно не сбросить излишки энергии. Удержался, сохранил самообладание. Долго контролировать такую прорву пусть даже и разогнанной по организму сверхсилы не мог, поэтому лихорадочным усилием разжёг алхимическую печь и начал перегонять энергию в противофазе в обычную. Попутно шло взаимное погашение, и потенциал пошёл на убыль, но ломало меня при этом далеко не так сильно, как если бы тянул сверхсилу извне. Вскоре окончательно полегчало, тогда кинул простынку на медицинскую кушетку и встал под душ. В отличие от грязи, порошок легко смылся водой, избавился от него без всякого труда. Потом вытерся, оделся и покинул процедурную. Интерна в кабинете уже не было, и я сказал расположившейся за столом Лизавете Наумовне: |