Онлайн книга «Проект «Аве Мария»»
– У тебя огромные топливные баки. Хватит ли азота, вопрос? Если надо, я могу дать аммиак из бортовой системы жизнеобеспечения «Объекта А». – Аммиак не поможет, – отвечаю я. – Таумебам не вредят соединения азота. Только элементарный N2. Но не волнуйся. Все в порядке. Азота потребуется меньше, чем ты думаешь. Мы знаем, что 3,5 процента азота при давлении в 0,02 атмосферы смертельны для обычных таумеб. Это соответствует парциальному давлению менее одного паскаля. Объем каждого топливного бака – лишь 37 кубометров. Впрысну туда немного газообразного азота, и он убьет все. Он поразительно ядовит для таумеб. Я гордо упираю руки в боки. В скафандре это выглядит нелепо, и я тут же уплываю от стены, но моя поза сейчас уместна. – Топливный бак номер три очищен! – торжественно заявляю я. – Тебе нужен ксенонит, чтобы заделать дыру, вопрос? Я выплываю из отверстия в космос. Подтягиваюсь по фалу на «Аве Марию». – Нет, сначала вычищу все баки, а потом загерметизирую каждый по отдельности. Хватаясь за поручни, перемещаюсь к четвертому топливному баку, пристегиваю фал и зажигаю эридианскую космогорелку. * * * Из ксенонита получаются чертовски прочные баллоны со сжатым газом. Топливные баки вычищены и загерметизированы. Я запустил туда в сотню раз больше азота, чем требовалось для уничтожения любых случайно выживших таумеб. Пусть азот побудет там какое-то время. Я не намерен рисковать. Несколько дней я дезинфицировал баки, и теперь можно провести испытание. Рокки дает мне несколько килограмм астрофагов. Еще недавно пара кило астрофагов была бы неслыханной роскошью для команды ученых на борту «Страттоносца», а сейчас это всего лишь: «Эй, вот тебе пара квадриллионов джоулей энергии. Дай знать, если понадобится еще». Я делю астрофагов на семь примерно одинаковых частей, подаю в каждый бак азот и кидаю туда же сгусток частиц. Затем выжидаю сутки. А в это время Рокки на борту своего корабля корпит над системой перекачки астрофагов из топливных баков «Объекта А» на «Аве Марию». Я предлагаю помощь, но эридианец тактично отказывается. Хотя какая от меня польза на борту «Объекта А»? Мой скафандр не выдержит эридианской среды, а значит, Рокки придется строить отдельную систему туннелей. Игра не стоит свеч. Я бы очень хотел, чтобы стоила! Черт возьми, это настоящий инопланетный звездолет! Я мечтаю увидеть его изнутри. Да, да. Я помню: прежде всего спасение человечества и все такое. Проверяю топливные баки. Если там остались живые таумебы, они бы тут же уничтожили астрофагов. Следовательно, если астрофаги целы, значит, баки стерильны. В итоге два из семи баков оказались нестерильны. – Рокки!!! – ору я из командного отсека. Эридианец сейчас на борту «Объекта А», но я точно знаю: он меня слышит. Он всегда меня слышит. – Что, вопрос? – раздается по радиосвязи через пару секунд. – В двух баках до сих пор есть таумебы. – Понимаю. Нехорошо. Но и не плохо. В остальных пяти все чисто, вопрос? Я спешно хватаюсь за поручень возле пульта управления. Стоило сосредоточиться на разговоре, и я чуть не уплыл. – Да, остальные пять вроде нормально. – Как таумебы выжили в тех двух баках, вопрос? – Наверное, я плохо их вычистил. Таумебы спрятались от азота под слоем грязи. Я так думаю. – План действий, вопрос? – Снова полезу в эти два бака, еще немного поскребу стенки, потом продезинфицирую. Остальные пять пока задраю. – Хороший план. И не забудь продуть топливопровод. Раз все баки были заражены, логично предположить, что и топливные трубки (в данный момент герметично перекрытые) тоже пострадали. – Да, с топливопроводом разобраться проще, чем с баками. Нужно продуть его азотом высокого давления, и все. Это выбьет засоры и продезинфицирует внутренние поверхности. А затем я проверю трубки и оба топливных бака на чистоту. – Хорошо-хорошо. Как успехи с биореакторами, вопрос? – Все идет своим чередом. Мы уже добрались до таумебы-62. – Однажды мы поймем, почему азот был для них токсичен. – Пусть над этой загадкой бьются другие ученые. А нам просто нужна таумеба-80. – Да. Таумеба-80. Или даже таумеба-86, на всякий случай. Для того, кто мыслит в шестеричной системе счисления, произвольно добавлять к числам шестерку в порядке вещей. – Договорились, – отвечаю я. Я вплываю в шлюзовой отсек и облачаюсь в «Орлан». Беру космогорелку и пристегиваю к поясу с инструментами. – Начинаю сеанс ВКД! – докладываю я, включив в гермошлеме радиосвязь. – Принято. Если что, зови. Могу направить сюда нашего наружного робота. – Думаю, справлюсь сам, но в случае чего дам знать! Я задраиваю за собой внутренний люк и запускаю процедуру шлюзования. * * * «А, черт с тобой!» – рычу я, нажимая кнопку окончательного подтверждения. Я сбрасываю за борт бак номер пять. Срабатывает пиропатрон, и бак устремляется в космическую пустоту. Сколько бы я ни драил, ни скоблил, ни продувал азотом, какие бы ухищрения ни изобретал – все было бесполезно. В баке номер пять упорно оставались таумебы. Что бы я ни делал, они выживали и с аппетитом набрасывались на очередную пробную порцию астрофагов. Нужно уметь вовремя остановиться. Я скрещиваю на груди руки и раздраженно откидываюсь на спинку пилотского кресла. Конечно, без гравитации как следует откинуться на спинку не получается, поэтому я осознанно вдавливаю себя в сиденье. Я хмурюсь, внутри все кипит, черт возьми! Мне пришлось избавиться от трех из девяти топливных баков: два я сбросил после приключения возле Эдриана и еще один только что. Минус три емкости, в которых могло бы уместиться порядка 666 000 кило астрофагов. Хватит ли мне топлива, чтобы добраться домой? Безусловно. Даже с каплей горючего – лишь бы ее хватило для преодоления гравитации Тау Кита – корабль когда-нибудь долетит домой. Я бы смог вернуться даже с парой кило астрофагов в баках, если бы имел в запасе лет эдак миллион. Вопрос не в том, как добраться. А насколько быстро. Я с головой погружаюсь в расчеты. И ответы меня сильно огорчают. Полет от Земли до Тау Кита занял три года и девять месяцев. И это при постоянном ускорении в 1,5 g – так доктор Ламай определила максимально допустимую перегрузку, которой в течение четырех лет должны были подвергаться космонавты. Между тем на Земле прошло около тринадцати лет, причем замедление времени работало в пользу экипажа. Если я отправлюсь домой всего лишь с 13,3 миллиона кило астрофагов (больше в оставшихся баках не помещается), самый эффективный курс предполагает постоянное ускорение в 0,9 g. Я полечу не так быстро, а значит, время замедлится чуть меньше, следовательно, для меня пройдет больше времени. Короче говоря, за время полета я состарюсь на пять с половиной лет. |