Онлайн книга «Номер 19»
Катя наверняка удивится его приезду. И вряд ли обрадуется. Ну вот что ей сказать? Делать вид, что ничего не произошло? Как ни в чем не бывало? Как себя вести? Неловкие встречи. Гадкие встречи после расставания. Тем более он идет в статусе просителя. Глеб хмурится от собственных мыслей, а парень в наушниках пробирается через весь автобус к свободному месту. Парень еще не видит, но Глеб знает, что свободное место уже занято. На нем сидит ребенок, малыша из-за спинки сиденья не видно. Может, стоит написать Кате сообщение? Хотя бы предупредить, что еду. Еще не поздно. Это будет знаком вежливости. Написать, и все. Коротко. Мол, так и так, есть служебная необходимость с тобой встретиться, буду в больнице через полчаса. Звучит вроде бы неплохо. Вполне себе тактично. Глеб мотает головой. Проще было бы, если бы она первой обратилась. Сама позвонила и попросила бы помощи. Глеб снова мотает головой. – Нет. Катя никогда не попросит. Ни о чем. Умрет, но не перешагнет свою обиду и гордость. Парень в наушниках наконец добирается до места с малышом, видит, что присесть не судьба, старается скрыть разочарование, повисает рукой на поручне и утыкается лбом в свой локоть. – Нет. Писать сообщение хуже, чем звонить. К тому же она может не заметить и не прочитать написанного. Лучше нежданный визит. Заявлюсь. Скажу, привет, Катя, а дальше разберемся по месту. Автобус везет. Резина воняет. Парень в наушниках висит на поручне. Глеб продолжает смотреть в окно и проигрывать в голове встречу. * * * Утро. На парковке возле отделения кипит жизнь. Кто-то выходит, кого-то заводят, другие ждут у крыльца с документами в руках. Среди граждан легко вычисляются те, кто не в первый раз имеет дело с полицейскими. Шумно. С ночи здесь всегда так. Ближе к полудню разойдутся. Начнется затишье. Но сейчас отделение напоминает рыбный базар в воскресенье. Брань и запах точно как у прилавков с копченой скумбрией. Владимир заходит. Пожимает руки, кивает, улыбается, проходит через все здание к своему кабинету. Мысли заняты двумя сестричками, которых приютил. Он ставит себя на место родителей. Он вынужден вмешаться в ситуацию, но в то же время Владимир не хочет подставить их папу. Солидарность. Что бы это слово ни значило, для Владимира оно значит одно – окажись он на месте родителей Майи с Лилией, хотелось бы, чтобы нашелся такой полицейский, который отнесся бы к происходящему так, как это сделал он. И не стал бы спешить с выводами и не стал бы поступать согласно бездушной инструкции. Дверь в кабинет нараспашку. – Доброе утро. Владимир здоровается и останавливается при входе. На его рабочем месте, на его стуле, за его столом сидит Брянцев. Он помешивает ложкой дымящийся напиток, налитый в любимую кружку Владимира, и разбирает по стопочкам бумаги. – Ого. А вот и он! – вместо приветствия театрально восклицает начальник и хлопает ладонью об стол. – Наша звезда. Закрывай дверь, проходи. Брянцев отодвигает стопку листов и показывает – присаживайся напротив меня. Владимир приподнимает угол двери, помогает коленом и закрывает. Подходит к своему столу, но не садится. Очевидно, начальник не в духе. И очевидно, что перегруженным работой утром он не просто так дожидается своего подчиненного. – Нормально вы с твоим другом вчера. А? Владимир не отвечает. Какое из вчерашних происшествий стало поводом утреннего визита начальника? – Молчишь? Владимир не собирается оправдываться. Он умеет признавать вину. Он не боится ответственности. Выяснить бы только, в чем именно нужно каяться. – Отличились, ничего не скажешь. Красавцы. Владимир молчит. Неужели начальнику стало известно о пропавших и скрывающихся в квартире полицейского девочках? – Я не понимаю. – Свои «понимаю не понимаю» успеешь еще рассказать. Кому-нибудь, кто готов будет послушать. – Но я же… – Молчать! Не перебивай меня! Он осекается и перебивает сам себя. – Хотя после вчерашних подвигов. – Брянцев тяжело вздыхает. – Загибай пальцы. Владимир садится. – Поймите. Я не мог поступить иначе. – Да? – Если бы на их месте оказался мой ребенок? Брянцев хмурится. – Какой еще ребенок? – Мой. Костик. – Не морочь мне голову. Я говорю, пальцы загибай. Уважаемых людей задержал, это раз. Самовольно ушел с работы, два. В супермаркете… спецоперацию провел. Значит, о девочках ему неизвестно. Владимир незаметно облегченно выдыхает, старается не показать, что остальное его не пугает. – Ты загибай, загибай. Владимир опускает глаза. Изображает раскаяние и сдерживает улыбку. Его не волнует, лишат ли премии, накажут или уволят. Главное – он доведет свое дело до конца. Поможет девочкам, остальное уже не имеет значения. Брянцев отпивает из чашки. – Кстати, не подскажешь, что за спецоперация у вас там? – Извините. – Спецагенты! – Брянцев не выдерживает и смеется. – Ты хоть представляешь, сколько на вас жалоб? Владимир в ответ пожимает плечами. – Притих? Не в курсе? Так я просвещу. Начальник привстает, наклоняется и практически в самое лицо Владимиру продолжает: – Пальцев не хватит. Понимаешь? На всех наших руках. – Я просто. – Не просто. Тут совсем не просто. Смешно? А знаешь, что за такое ждет тебя и твоего друга? И меня. – Глеб здесь ни при чем. Рапорт я напишу. Сам. – Глеб ни при чем? Молодец какой. И от моего имени тоже ты напишешь? Сам? – Я не… – Вот именно. Ты не. Он делает громкий глоток, обжигается, кривится и ставит чашку на стол. – Я могу как-то все исправить? – Не надо. Ты уже все сделал что мог. Начальник злится, но не похоже, что он настроен решительно. Владимиру так кажется. Брянцев ругает скорее формально. Не по-настоящему. Изображает гнев, потому что должен, потому что так положено. Владимир чувствует, что все это театр. Театр, в котором ему все знакомо и уже порядком поднадоело. Владимир замечает, что Брянцев чересчур мягок сегодня, что на него совершенно не похоже. Он нежесткий, нестрогий и несправедливый. |