Онлайн книга «Номер 19»
Катя опирается локтями о стол и наклоняется к Глебу. – Что замолчал? – Она шепчет. – Согласен? Глеб морщится. Он не любит загадки. И сейчас он не понимает, к чему девушка клонит. Не понимает, но кивает. – Согласен. – Хорошо. Катя возвращает пакет с конфетами на середину стола, садится поудобнее и готовится к расспросу. – Информация о пациентке взамен на правдивые ответы? Катя забрасывает ногу за ногу. Она продолжает стучать ногтем по столу и смотреть в окно. – Да. – Хорошо, я согласен. Спрашивай. – Расскажи мне всю правду. * * * Соцопека. Страшное, по сути, слово. Отдел, который изо дня в день сталкивается с человеческой безответственностью и жестокостью. Владимир останавливается на пороге. На стене в кабинете, справа от входа, висит большой календарь с фотографией львицы и львенка. Старый, четырехлетней давности, выцветший календарь. Висит он там на самом видном месте. Висит с одной лишь целью, напоминать всем, что люди хуже животных. Ни один зверь не оставит на произвол судьбы свое потомство. Инспекторы каждую смену проходят мимо львицы. Принимают проклятия в свой адрес, слушают крики и плач голодных, измученных детей. «Я хочу к маме. Не забирайте меня». Инспекторы смотрят на нарисованного львенка и понимают, что никто другой не выполнит их работу. Соцопека. Вынужденная государственная мера, в большинстве случаев справедливая и необходимая. Но система небезупречна. Бывают досадные промахи. – Добрый день. Владимир стоит в дверях. Он поздоровался. Здесь, кажется, не рады незваному гостю. Начальница не реагирует, что-то рассматривает на экране своего допотопного громоздкого монитора. Пауза затягивается. Владимир молчит, сотрудники переглядываются и повторяют за своей начальницей, делают вид, что не замечают постороннего в своем кабинете. Когда-то приветливые лица, с которыми Владимир мог и поговорить при случае, сейчас ненавистны. Васильевна продолжает смотреть на монитор. Она что-то бубнит себе под нос, зачитывает, печатает, черкает ручкой в блокноте и параллельно раздает распоряжения своему помощнику, недоумку Артуру. Гай Васильевна Цезарь. Наверняка они притворяются, что заняты чем-то важным. – Добрый день, – повторяет Владимир и проходит к столу начальницы. – Владимир, здравствуйте. Васильевна на мгновение отрывается от своих дел. – Вот это заполни. Она дает задание Артуру, говорит, чтобы тот пока сам разобрался, что через минуту она вернется к своему важному делу. Ее надменный тон, ее властный взгляд. Ее пренебрежение. Все как представлял Владимир. – Уверена, Владимир отвлечет нас не надолго. – Васильевна, я не из-за Костика… к вам. В прошлый свой визит он поскандалил, и теперь Васильевна наверняка ждет продолжения. Напрасно. Сегодня Владимир здесь не ради себя и не ради своего сына. Он пришел узнать о девочках. И он обратился бы к женщине поуважительнее, по полному имени, но Владимир его не знает. Все обращаются к инспектору Васильевна. Так повелось. И признаться, когда смотришь на нее, складывается впечатление, что неспроста, что Васильевной ее называют с рождения. – Я здесь не по личному вопросу. – Естественно, не по личному. – Васильевна ухмыляется. – Все личные вопросы в неслужебное время. Владимир опирается на спинку стула. Присесть ему никто не предложил, да если бы и предложили, он бы отказался. Васильевна молчит. Женщина притаилась. Выжидает. Только когда убеждается, что гость пришел с миром, она нажимает на кнопку, отключает питание и отворачивается от монитора. – Что у тебя? – Мне нужно узнать по Лесной. Владимир решает не выдумывать и спрашивает напрямую. Быстрее поговорит, быстрее сможет уйти. Васильевна приспускает очки на нос и пристально смотрит. – А что по Лесной? Там у нас все в порядке. – Никто не числится как неблагополучный? – А с чего такой интерес? Васильевна щурится, отчего ее лицо становится еще сильнее похоже на поросячье рыло. – Особого интереса нет. Просто уточняю. – Владимир, у вас есть что-то, что следует сообщить мне? Как так у нее получается? Вместо ответа на один мой простой, конкретный вопрос она успевает задать три свои. – Сообщить? Нет. Просто это мой район. – Владимир незаметно для себя начинает оправдываться. – И? – Я там патрулирую и хотел бы получше узнать, что да как. Васильевна, кажется, не верит. И она ничем не поможет. – Владимир. Одобряю ваше рвение. Лучший способ выйти из… вашей с нами ситуации – это погрузиться в работу. Она опять все сводит к проблеме Аллы и Кости. Возможно, она что-то понимает, а возможно, делает вид. – Да. Спасибо за совет. Владимир едва удерживается, чтобы не нахамить после фразы о «вашей с нами ситуации». – На здоровье, – говорит женщина, которая привыкла, что последнее слово всегда остается за ней. Зря Владимир обратился к ним. Знал же, что общение с соцопекой – пустая трата времени. С этими людьми он не сможет найти общий язык. Зря. – Так что по Лесной? Есть данные? Может, стоит обратить особое внимание на кого-то? – Работать, работать и еще раз работать, – безучастно говорит Васильевна и погружается в изучение документов. Она даже не слушает, о чем ее спрашивают. Зря. Владимир чувствует, как закипает кровь. С каким удовольствием он бы сейчас вмазал этой старухе-хряку с размаху по голове. Топором. Но только чтобы она не сразу умерла. Пусть посмотрит своими глазенками, пусть увидит его улыбку. И он не Раскольников, он сумеет насладиться ее страданиями. «Работать, Владимир», – говорит голова с торчащим из нее здоровенным острым колуном. Голова моргает и ничего не понимает. Просто мотается на толстой шее влево-вправо и разбрызгивает красные струйки на стены. Топорный флюгер. – Работать, – повторяет Васильевна, обращается сама к себе. – Да. Так и поступлю. – По Лесной спокойно, – вклинивается в разговор Артур. – В последний раз обращались пару недель назад. Но там такое… Там кота сбила машина. Или собаку. Ничего особенного. |