Онлайн книга «Номер 19»
– То, что я увидел… Вот, что мучает меня. Кровь. Весь дом в крови. И маленькая девочка. Он говорит, что увидел на полу два растерзанных тела. И рядом Лилию. Она лежала на полу, а над ней с ножницами в руках склонялась младшая сестра. Малышка рыдала. – Ее бледное лицо, измазанное в крови сестры, смотрело на меня. – Малышка убила сестру? Алла держит у рта кружку и, кажется, забыла, что собиралась пить. – Она оборонялась. И я не мог. Я не сказал. Глеб рассказывает, как помог отмыться малышке, как узнал у Майи, что произошло, как посоветовал, чтобы та никому не признавалась, что это она навредила сестре. – Дядя Глеб, я не понимаю… С Лилочкой что-то случилось. Я… Она… Она… Она сумасшедшая. Она убила Владимира, своих родителей и хотела убить Майю. В этом Глеб уже не сомневался. – Ничего, малышка. Все будет хорошо. Просто не говори, что… Не рассказывай, что произошло с Лилией. – Дядя Глеб, у меня теперь никого нет. Что со мной будет? Малышка обнимает полицейского и плачет. Глеб должен ей помочь. В один вечер девочка лишилась всего. Теперь у нее нет ни мамы, ни папы. И Майя… Даже если она никому не скажет, знает, что это она убила свою сестру. Пусть даже неумышленно. – Майя. Послушай, ты не виновата. – Дядя Глеб. – Я знаю, тебе сейчас страшно. Но запомни. Никто тебя не бросит. Тебя найдут новые родители. Все будет хорошо. О тебе позаботятся. – Кто позаботится? – Другие мама и папа. – Но я не хочу других. Девочка всхлипывает и сильнее сжимает шею полицейского. – Знаю. – Дядь Глеб, я хочу с тобой. Слова Майи растапливают сердце Глеба. – Со мной? – Забери меня к себе. Пожалуйста. Я буду послушной дочкой. Самой послушной. Глеб чувствует, как на глазах наворачиваются слезы. Ему искренне жаль малышку, с которой успел подружиться. – Не могу, моя хорошая. – Почему? Он не сможет объяснить ребенку всех юридических нюансов, да и если бы попытался, сейчас не подходящий момент. – Понимаешь, у меня уже есть сын. Глеб говорит шепотом, пытается успокоить Майю. – Сын? – Да, Костик. Помнишь фотографии на стене? – У дяди Вовы? – Да, дома у дяди Вовы. Майя кивает. Она помнит десятки рамочек с фотографиями. Увешанные стены. – Разве он твой сын? Глеб поднимает глаза на Аллу. – Я ей сказал. Представляешь, она первая, кому я признался. Алла внимательно слушает, склонив набок голову, изредка кивает. – А где сейчас эта девочка? Может, мы ее найдем? Встретимся, поговорим. Алла держит мужа за руку. Она готова на все, лишь бы помочь. – Согласен? – Нет… Не знаю. Зачем? – Думаю, ты встретишь ее, убедишься, что поступил правильно, и успокоишься. Мы же можем отыскать? – Сложно сказать. Я никогда не интересовался ее судьбой. В тот вечер девочку забрали в психиатрическую больницу. Глеб что-то вспоминает. Щурит глаза и улыбается. – Смешно сказать, – говорит Глеб, облизывает палец, окунает в рассыпанный сахар и вытирает об штаны. – Столько лет прошло. Она мучает меня кошмарами. А я даже имя ее не могу вспомнить. * * * – Прости, Костик. Моя клиентка отходит и запирает дверь на замок. Я наблюдаю, как двигается на ее обнаженной спине нарисованный фломастером демон, как изгибается тело его страдающей жертвы. – Что происходит? Да? Ты мучаешься от этого вопроса. Хочешь, наверное, знать, что происходит? Она говорит сквозь смех. Я не знаю, как реагировать. Паниковать? Бояться? Что я должен делать? Я парализован. Зачем она берет со стола ножницы? – Костик. Ты, ым, хороший парень. Она приближается. – Я, ым, долго ждала. Она двигает пальцами и звук ножниц разносится по кабинету. – Знаешь, я тебе все, ым, расскажу. Она садится мне на колени и поворачивает мою голову к себе. – Врач говорит, что признание – это часть терапии. И я, ым, признаюсь. Тебе. И только тебе. Она говорит прямо мне в лицо. С такого расстояния я должен почувствовать ее запах, но нос не может ничего уловить. – Знаешь, Костик, я правда не виновата. Дядя Глеб, ым, мне помог понять. Это, ым, все мои родители. Это полностью их вина. Она целует меня в губы. Я чувствую прикосновения, чувствую ее язык, но не могу ни оттолкнуть, ни укусить, ни ответить. – Понимаешь, все дело в том, что, ым, родители любили только свою ненаглядную Лилочку. Только ее, понимаешь? Они совсем забыли, что у них есть еще и я. Разговаривали только с Лилой. О ней. О ее дефекте. Я чувствую, как Майя берет меня за руку. Чувствую легкие прикосновения и не могу пошевелиться. – Только Лилочка. Лилочка. Лилочка… А я? Обо мне все забыли. Майя говорит, что выход был один. Лилия страдала странной болезнью. Она была слишком восприимчивой. И если человек, которому она доверяет, ее близкий человек что-то говорил, она воспринимала слова как действительность. – Я, ым, говорила сестре, о чудо, посмотри скорее, и показывала на пустую лужайку. Говорила, вот гуляет слон, и Лилочка тут же видела у нас во дворе серого гиганта с хоботом-фонтаном. Она видела, как он гуляет… Прямо под нашими окнами. Понимаешь? Майя кладет мою руку себе на талию. Она прислоняет голову к моему плечу и говорит, что это расстройство сестры не дефект, это дар. – Если бы я ей, ым, сказала, что у нас с ней есть крылья, Лилочка смогла бы летать. Представляешь? Майя поднимается, перетаскивает меня к кушетке. Она несколько раз роняет меня, пытается поднять, но я слишком тяжелый. – Придется тебе умереть на грязном полу. Она говорит, трет пальцем пол, проверяет, насколько в кабинете пыльно, переворачивает меня на спину, а я не могу возразить, что на моем рабочем месте чище, чем в операционной. – Ым, вот еще что. Раз уж ты, я надеюсь, никому не проболтаешься, ым, воспользуюсь моментом и расскажу все до конца. Все как было. |