Книга Совы охотятся ночью, страница 122. Автор книги Энтони Горовиц

Мы остались одни.

— Кто это такой? — спросил Андреас.

— Эйден Макнейл. Муж Сесили Трехерн. Один из моих главных подозреваемых.

— Кажется, он только что помешал кому-то убить тебя.

— В смысле?

— Он крикнул, предупреждая.

— Спас меня вовсе не Эйден, а ты. — Я обхватила Андреаса и поцеловала его в губы. — Что ты тут делаешь, милый? Как здесь оказался? И почему не отвечал на мое письмо?

Андреас улыбнулся хорошо знакомой мне улыбкой: слегка лукавой, дразнящей. Он был небритый и лохматый. Таким он мог возвращаться с пляжа.

— Ты действительно хочешь обсудить это сейчас? — спросил он.

— Нет. Прямо сейчас я хочу выпить. Хочу побыть с тобой наедине. Хочу убраться из этого треклятого отеля. Зря я вообще сюда приехала.

Андреас бросил взгляд на крышу:

— Похоже, кто-то придерживается того же мнения.

Мне так много хотелось ему сказать, но нам снова помешали — на этот раз Лиза Трехерн, выскочившая из отеля. Она была бледная и запыхавшаяся.

— Я только что видела Эйдена! — воскликнула она. — Что случилось?

— Одна из скульптур упала с крыши, — ответила я.

— Или кто-то ее сбросил, — добавил Андреас. — Сьюзен едва не погибла.

Лиза возмущенно посмотрела на него, как если бы он обвинил ее.

— Простите, — вскинулась она, — а вы кто такой?

— Это мой партнер Андреас, — пояснила я. — Он только что приехал с Крита.

— Эйден пошел проверить крышу, — сказала Лиза. — На верхнем этаже есть служебная дверь.

— Вероятно, ее держат запертой, — заметил Андреас.

Забавно, я еще не успела ему рассказать, что эта девица выставляет меня из отеля, но он уже проникся к ней интуитивной неприязнью.

— Я не знаю, что произошло, — отрезала Лиза. — Но не представляю, с какой стати кому-то вдруг понадобилось причинять вред Сьюзен.

— Ну, она ведь расследует убийство и исчезновение, так что некто вполне мог решить, что она слишком много знает.

Пора было положить этому конец.

— Я повредила руку, — сказала я и показала Лизе ссадины. — Если не возражаете, мне хотелось бы подняться в свой номер.

— Если Эйден что-то выяснит, я сообщу.

При Андреасе имелась дорожная сумка, которую он бросил, поспешив мне на выручку. Теперь он поднял ее, взял меня под руку и повел в отель. В дверях мне вдруг пришло в голову, что мы можем наткнуться прямо на Мелиссу Конвей, которая наверняка еще ждет меня в комнате отдыха. Я хотела избежать этой неуместной встречи, поэтому сразу направилась на ресепшен и остановилась перед столом, за которым сидела Инга.

— Инга, в гостиной меня ожидает одна женщина, — сказала я. — Вас не затруднит передать ей, что мне пришлось подняться в свой номер?

Ответа я дожидаться не стала и, все еще опираясь на Андреаса, пошла к лестнице.

— Что это за женщина? — спросил он.

— Да так, — отмахнулась я. — Ничего важного.

Выдохнула я, только когда дверь за нами закрылась и мы оказались одни в комнате, которую я про себя окрестила апартаменты «Мунфлауэр». Андреас обвел одобрительным взглядом постель (простыни из египетского хлопка, плотность пятьсот нитей на дюйм), телевизор с плоским экраном, роскошный санузел.

— «Полидорус» отдыхает, — подытожил он.

— Зато у нас виды из окна лучше, — возразила я.

Я села на кровать. Андреас направился прямиком к мини-бару, взял миниатюрную бутылочку виски, налил в стакан, добавил воды. Потом подал мне и сел рядом. Я отпила глоток и почувствовала себя лучше, вот только не берусь сказать, от напитка или от того, что Андреас был рядом. Боюсь, я не до конца осознавала, как потрясло меня только что случившееся на улице.

— Ответь на мой вопрос, — сказала я. — Как ты сюда попал?

— Прилетел на самолете.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду совсем другое! Все эти дни от тебя не было ни слуху ни духу. Я уже думала… — У меня перехватило горло. Не хотелось говорить, о чем я думала.

Он снова взял меня за руку.

— Agapiti mou, — сказал Андреас, и оттого, что он заговорил по-гречески, на сердце у меня стало теплее. — Я виноват. Прости меня. Я не видел твоего письма. Вплоть до вчерашнего вечера. Этот дурацкий компьютер загнал твой имейл в спам.

Мне следовало помнить про эту беду с компьютером. Незадолго до моего отъезда мы именно по этой причине лишились двух броней.

— Я нашел его только вчера вечером, — продолжил Андреас. — Сперва собирался позвонить, но потом решил вылететь утром первым рейсом. Хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Кто присматривает за отелем? — спросила я.

— Ну, за отель не беспокойся.

— Мне жаль, что я написала то письмо, Андреас. Мне жаль, что я вообще покинула Крит.

— Нет. Ты была права. — Он вздохнул. — Это моя вина. Я так старался заставить «Полидорус» работать, что совсем не думал о тебе. Нам уже давно пора поговорить, и, если ты чувствовала себя несчастной, тебе следовало сказать об этом, или я сам обязан был догадаться. «Полидорус» всегда был моей мечтой, не твоей, и допускаю, что я насильно скормил тебе эту идею. Но я не хочу потерять тебя из-за какого-то здания. Я могу продать его. Мой двоюродный брат способен присмотреть за отелем. Я хочу, чтобы мы были вместе, как прежде, и если это означает необходимость переехать в Лондон и начать все сначала, то так тому и быть. Я поступлю в школу учителем. Ты вернешься к работе в издательстве.

— Нет. Я не этого хочу. — Я крепче сжала его руку. — Я хочу быть с тобой. Вот и все.

Возможно, я думала о Кэти или была потрясена пережитым только что, но ум мой вдруг прояснился.

— Я не останусь здесь, Андреас, — продолжила я. — В большей или меньшей степени я сожгла свои корабли в Лондоне. Продала квартиру. И буду откровенна с тобой, издательская отрасль не ждет меня с распростертыми объятиями. Знаешь, если мне удастся заполучить какую-нибудь редактуру, пусть на основе фриланса, этого будет вполне достаточно. Просто книги всегда играли такую большую роль в моей жизни, что оказаться на Крите и не иметь вообще никакого касательства к ним… Это было слишком жестоко.

— Ты спрашивала насчет работы?

— Я обедала с одним приятелем, но это ничем не закончилось.

Про ужин с Крейгом Эндрюсом я рассказывать не стала. Из него тоже ничего не вышло, так что испытывать угрызений совести не стоило. По крайней мере, я себя в этом убедила.

— Ты простишь меня за этот мой побег?

— Тут не за что просить прощения.

— Я думала, ты злишься на меня. Думала, поэтому ты мне не отвечаешь.