Однако не только германский натурализм оплескала холодная балтийская волна. Быть варягом не означало быть датчанином, шведом, ободритом или русом. Море принимало этих людей по их родам, а делало людьми одного племени – варяжского. Что такое быть варягом, и что такое остаться варягом сегодня? Об этом я расскажу в следующей книге. А пока мы вернёмся к тому, что происходило сентябрьской ночью 862 года у чёрных сосен.
Глава 13. Шторм
Зося из своего укрытия услышала где-то совсем близко шум боя, и ей стало страшно. Во-первых, она в своей мышеловке не видела никакого для себя спасения, а во-вторых, она просто ничего не видела в сумраке сентябрьской ночи. Соединяя эти две причины, Зося решила, что будет лучше держаться отсюда подальше.
Она уже выбралась из-под навала сухих деревьев, когда вспомнила, что Грид не был вооружен. Но рядом раздавались крики, и она ничуть не сомневалась, что происходящее там как-то связывалось с Гридом. Преодолевая страх, женщина решила посмотреть, что происходит за песчаными холмами.
Зося пошла вдоль моря, и за выступом увидела их корабль, стоявший на приливе совсем близко к берегу. Неожиданно кто-то показался в его тени. Отступать было поздно. Присмотревшись, Зося разглядела Одрига Минус половина, пытавшегося отвязать швартов из грубой пеньки.
– Я так и думал, что ты спаслась, – сказал молодой варяг, не поворачивая головы и не отрываясь от своего занятия.
– А где все? – спросила Зося.
– Погибли. Помоги мне! Скорее! Перебрось верёвку за борт.
– Что ты задумал?
– Надо бежать, – решительно ответил Одриг, – пока Йорк не хватился нашей лодки. Ночью в море нас никто не сыщет, а там уж – как получится.
Зося посмотрела в сторону недавнего боя. Её глаза взывали: «Грид!» Зося вспомнила, что он должен был умереть. Сегодня или завтра. И воспрепятствовать этому не представлялось никакой возможности. Даже если Грид сейчас раненый истекал кровью, спасти его было нельзя. Нельзя! Зося как зачарованная шагнула в сторону Грида.
– Что с тобой?! – проговорил Минус половина. – Очнись! Надо спасаться. Им уже всё равно не помочь.
Зося встряхнула головой и взяла конец верёвки.
– Вдвоём мы справимся с парусом, – уверено заявил Одриг, когда «Ворон» откатился от берега.
Какое-то время они провозились с оттяжкой гитовых, и, когда шкоты были закреплены, парус взял ветер так легко и надёжно, будто этот моложёнок Одриг числился заправским капитаном. Он ходил по лодке, то подруливая румпелем ход «Ворона», то по-хозяйски поправляя там и здесь такелажные снасти. Одриг будто и не замечал Зосю. Но вдруг он остановился, повернулся к ней и сказал, показывая что-то в руке:
– Не этот нож ты искала?
– А где ты его нашёл? – с удивлением спросила Зося.
– А я его и не терял, – твёрдо ответил Одриг, и посмотрел Зосе в глаза так, что она всё поняла. Теперь это был не мальчишка. Его Минус половина незаметно стёрлась в натиске неодолимой жестокой воли и коварства.
Одриг поморщился.
– Йорк отдал мне этот корабль в обмен на услугу, – заговорил он, – но теперь на моём корабле слишком много посторонних. Я не нуждаюсь в помощи вельв!
Он легко перехватил нож цепкими пальцами и, наклонив голову, двинулся к Зосе.
Она невольно посмотрела на пустую рею.
– Ворон тебе больше не поможет, – уверенно заявил Одриг, – впрочем, я могу и не убивать тебя. Прыгай сама в воду и продолжи своё плавание. Которое мы прервали несколько дней назад так некстати.
– Не приближайся ко мне, подонок! – процедила Зося сквозь зубы.
Жизнь встала перед ней как одно злое мгновение. В нём было всё, – краски гнилой осени, лица «троттов», штрафы за превышение скорости… не было только Грида.
Одриг поднял руку с ножом, выцеливая грудь Зоси… И тут с шумом налетел Горо! Он ударил лапами Одрига по руке, и разбойник выронил оружие. Любой бы сразу бросился поднимать его, но Одриг, видимо, не был любым. Зверь, который в нём сидел, мог принимать удар, действуя расчётливо и вместе с тем яростно и беспощадно. Он резко обернулся, пытаясь схватить атакующую птицу. В этом поединке Одриг не боялся удара клювом в глаза, или раздирающих лицо когтей. Он не боялся потому, что был к этому готов.
Поднялся ветер, заскрипели канатные шкоты, утягивающие парус. Лодка, неуправляемая румпелем к волне, получила сперва легкий удар в борт, а потом её качнуло так, что и Зосю и молодого разбойника сбило с ног. Но Одриг подхватился довольно легко и быстро, понимая, чего ему может стоить сейчас любая оплошность.
Горо рядом не было. Страсть, даже страсть рокового поединка, всегда сокращает понимание пространства. Логичное и очевидное не видится вообще. Горо просто сидел на рее и смотрел вниз. Зося знала, что он там, но боялась поднять глаза, чтобы не выдать союзника.
И тут лодку качнуло в третий раз. Теперь волна чуть не перевернула её. Одриг отлетел к борту и свесился к воде, пытаясь удержаться в лодке. Горо ринулся вниз. Одного удара лапами было достаточно, чтобы молодого разбойника приняло море.
– Ну, что, будешь подавать ему руку? Ты проявишь милосердие к тому, кто уже не единожды хотел тебя убить? – тревожно спрашивал ворон, наблюдая нерешительность Зоси и безысходные попытки Одрига ухватиться за борт лодки.
– У каждого человека есть нравственный выбор, – ответила Зося.
– Да, верно, только нравственность не должна противоречить здравому смыслу. Иначе она становится нелепой, – внушал ворон. – Благородство не должно быть безрассудным.
– Человек лучше, чем он есть на самом деле, – возразила Зося, всё ещё не зная, что ей делать. Сейчас на её глазах погибал человек, и она могла его спасти.
– Ты хочешь в этом убедиться? А ты готова умереть, заплатив жизнью за ошибку? – возразил Горо. – Змея никогда не превратится в бабочку, даже если её нагреть теплом своего сердца. Сущность человека не меняется, изменяется только его поведение в зависимости от обстоятельств.
Лодка ушла слишком далеко, Зося теперь не смогла бы помочь разбойнику даже при всём желании. Не было больше ни Одрига, ни Половины Одрига, остался только минус.
Не было и ворона. Он вдруг исчез. Зося даже не успела распознать в нём Грида.
Подходил шторм и море содрогалось под его ударами. Шторм всегда есть что-то большее, чем соединение ветра и воды. Кому-то в нём видится стихия разрушения, кому-то – протест Природы, её гнев и неуправляемая воля. Шторм есть воплощённая сила противоречия, меняющая сложившиеся системы равновесия, прежние конструкции возможностей и интересов. Но это – философия, а вокруг Зоси были только ветер и вода. Зося не знала, как управлять своей большой лодкой, не знала даже, как убрать парус. «Ворон» летел навстречу чему-то роковому и неизбежному.
Ударила волна и Зося оказалась в воде. Холод не давал вдохнуть воздуха. Зося закашляла и вдруг поняла, что каменеет, снова уходит под воду. Эта привычная плавучесть, так хорошо знакомая человеку с рождения, вдруг начала покидать её. Руки и ноги отказывались двигаться, она тонула. Вокруг был режущий холод и стеклянный полумрак застывшей глубины. И вдруг кто-то подхватил её за одежду и потащил вверх.
