– За что пьём? – она подняла одну из своих рюмок, держа в другой руке апельсин.
– За находку второго противоречия! – ответила София.
– За то, чтобы поскорее оказаться дома, – тихо добавил Дэмиан.
«За то, что ты трахнул Элю! Это было прикольно! Ахахахахаха! Смотри, как вам теперь неловко!» – мысленно сказал Хэнк, которому было весело лишь потому, что мы, наконец, пили по-настоящему.
– За чёртового ЛаФлёра, будь он неладен! – сказал он вслух.
– За то, что ничего не меняется, – наконец, сказал я. – Неважно, усложним ли мы всё, наделаем ли ошибок или по уши увязнем в дерьме, мы всё равно возвращаемся на круги своя.
– Не знаю, что это значит, но звучит клёво, – поддержал меня Хабиль.
Мы чокнулись и опустошили свои рюмки, а Эля, в отличие от всех остальных, добила сразу две и при виде этого впечатляющего зрелища, Хэнк поступил так же.
Дожёвывая свой апельсин, Эльвира хмуро глядела мне прямо в глаза. Я не имел ни малейшего понятия, что значил мой тост и надеялся, что она не поняла меня неправильно, но похоже всё было именно так.
«Зачем ты вообще наплёл всё это?!» – мысленно спросила София, положив руку на лоб как капитан Жан-Люк Пикар.
– Чёрт возьми, а Эля и Хэнк в ударе, – сказал Хабиль.
– Угу, – ответила девушка, повернувшись к барной стойке. – Малик, налей и мне пива.
– Кстати, а где моё? – добавил Натиг.
– Неси три! – крикнул и я.
Было очевидно, что бармен не на шутку заебался. Он чуть ли не в десятый раз с одолжением встал со своего стульчика и начал разливать по бокалам пиво, после чего принёс и положил его перед нами. Ни один из моих друзей не поблагодарил его – решение, которое я полностью поддерживал.
– Ну? Что там насчёт второго противоречия? – спросила Эля. – Люблю загадки.
От выпитой водки смуглые щёки девушки разрумянились и теперь она казалась ещё более весёлой и раскрепощённой, чем пару минут назад.
– Не знаю-ю, – жалобно растянул я.
– А тебе есть, что предложить? – поинтересовалась София.
– Ребят, я всё равно не особо вникаю в то, что происходит, так что вы болтайте, а я скоро вернусь, – быстро вставил Хабиль, после чего он встал и пошёл в сторону выхода.
– Куда это он? – спросил Натиг.
– Понятия не имею, – ответил я.
– Пойду-ка я за ним, – Натиг забрал свой бокал и последовал за своим сожителем, а его робот, остававшийся всё это время бездвижным, внезапно ожил и пошёл за хозяином.
Я остался наедине с собой и двумя девушками – одна мне нравилась, а с другой я прошлой ночью занимался сексом. Надо бы добавить к титулу «Самый Приключенческий Идиотический Дегенерат» ещё и «Самый Крупный Ускоритель Неловких Ситуаций» или просто «СКУНС».
«Ещё тебе стоит перестать придумывать глупые титулы» – мысленно добавила София.
«Тебе ещё обидно, что он назвал тебя «Системой Останавливающей Фатальное Избавление от Ядра»?» – ухмыльнулся Хэнк, мысленно подкалывая рыжую.
– Заткнись, – шепнула в ответ Софи, хлебнув его пива. – Ну, так что, Эля?
– Простите, я уже забыла, как там было. Можете повторить ещё раз? – попросила Эля.
– Слёзы того, кто счастлив в своём несчастье, – в шестисотый раз за ночь повторил я.
Эля почесала голову в раздумьях.
– Я не думаю, что этот человек ты, Малик, – наконец сказала она.
– Спасибо! – радостно изрёк я, показав язык своим личностям.
– Не пойми меня неправильно, ты тот ещё несчастливый засранец, но я не считаю, что это доставляет тебе удовольствие.
– Спасибо?..
– Мне кажется… это кто-то религиозный.
– Не понял, – бровь Хэнка заинтересованно взмыла вверх.
– Ну, знаешь, как говорят наши? – риторически спросила его Эля. – Я про şükür
[18].
– Конкретнее, пожалуйста.
– Короче, как бы им не было хреново, большинство зрелых людей и даже некоторые молодые постоянно славят и благодарят Аллаха просто за то, что всё не ещё хреновее, чем могло бы быть, повторяя это отвратительное слово, которое лично я считаю тупиком в человеческой эволюции, – жёстко закончила Эля.
– Я знаю, куда ты ведёшь, – сказал я.
– Да, я говорила тебе об этом, дай и им объясню, – Эля вновь повернулась к Хэнку и Софии, не понимая комичности ситуации. – Человек на то и человек, что ему вечно чего-то не достаёт – он хочет большего. Мне кажется, что именно из-за этого неугасающего желания мы и перестали кидаться друг в друга говном, спустившись с деревьев и создав цивилизацию. Это часть нашей программы, а многие религиозные люди предпочитают минималистический образ жизни. И по этой простой причине их жизнь превращается в никчёмную пародию, – она глотнула пива. – Как бы плохо ни шли их дела, они постоянно будут славить Аллаха, твердя, что всё могло бы быть гораздо хуже. Если у них нет большого количества денег, они будут хвалиться тем, что у них есть, а если нет вообще ничего – здоровьем. Если же и оно их подводит, то они будут благодарить Бога просто за то, что всё ещё не померли. Понимаете?
– О да, это страшно раздражает, – активно закивал Хэнк, делая вид, будто впервые слышит от неё всё вышесказанное и что он крайне увлечён полученной информацией.
– Поэтому я и считаю, что второе противоречие – какой-то религиозный бедный дед с раком поджелудочной или ещё какой хренью, живущий трудной жизнью, но продолжающий упорно повторять «şükür!». Он счастлив в своём несчастье. Страдает, но самообманом внушает себе, что это вовсе не так, ведь могло бы быть гораздо хуже.
– По-твоему, все должны постоянно стремиться к лучшему и не быть довольными тем, что уже имеют? – несколько укорительно спросила её Сара.
– Нет. Людям стоит ценить то, что они имеют, но речь скорее о том, что, когда человек видит, что всё не так хорошо, как могло бы быть – постараться выйти из этого говна.
– Это один из главных принципов религии, ведь тогда бедняки не восстанут против государства, думая, что всё и так хорошо, – фыркнул Хэнк. – Идиотская ментальность.
– Именно, – подчеркнула Эля. – Если не удерживать людей в узде, то они поймут, что могут жить гораздо лучше и взбунтоваться. А это невыгодно.
– Какие же вы циники, – сказала Сара.
– Я бы назвала это реализмом, – холодно отрезала Эля.
– Не знаю, не знаю, – надменно произнесла Сара. – По-твоему без религии было бы лучше?
– Определённо, – закивала Эля. – Если бы люди тратили столько же времени на образование, сколько они тратят на религию, мир бы был гораздо лучшим местом.
