Пока Энвер-паша вел продолжительные беседы с Леонтьевым о выгодах для России от военного союза с Турцией, Мехмед Джавид-бей не менее интенсивно доказывал российскому советнику по коммерческим вопросам Гюлькевичу, что с отменой капитуляций Россия, имеющая в них наименьшую из стран Антанты долю, приобретет не только “вечную признательность турецкого народа”, но и преимущества на рынках Османской империи: на немногих, но важных балканских рынках и на всех малоазиатских. Здесь Джавид-бей действовал в рамках решения военного кабинета иттихадистов добиваться союза с Болгарией и Румынией и, сохраняя нейтралитет, развивать с ними и с Россией интенсивные торговые связи. Джавид-бею не удалось, однако, привлечь внимание российских рутинеров к очевидным выгодам торговли на принципах наибольшего благоприятствования, причем одновременно и на балканском, и на малоазиатском рынках в тот неповторимый момент, когда Германия и Австро-Венгрия как главные конкуренты России были нейтрализованы.
Столь же неудачны оказались и политические демарши Энвер-паши в сфере военно-политического союза с Россией. Тщетно взывали М.Н. Леонтьев и сам российский посол М.Н. Гире к благоразумию Петрограда, призывая к немедленному соглашению с турками, иначе “завтра будет уже, может быть, поздно". Союз России с Турцией столь же не соответствовал интересам Англии и Франции, как и отмена капитуляций. А без согласия Лондона и Парижа в Петрограде не решались предпринять ни одного шага в турецкой политике.
Максимум, чего добился Джавид-бей, это устного заявления послов Антанты в 20-х числах августа о том, что их правительства согласны на частичную ликвидацию капитуляционного режима в сфере экономических связей, но что для перемен в правовой области, закреплявшей капитуляции, “время еще не настало”. Когда Джавид-бей 31 августа попытался получить по этому поводу письменное заявление, послы Антанты дружно отказались, оказавшись намного позади решительного Вагенгейма с его обязательствами от 6 августа.
Двумя днями раньше послы Антанты заявили, что в обмен на строгий нейтралитет Высокой Порты державы готовы гарантировать османский интегритет, но… только в ходе самой войны.
Таким образом, к октябрю 1914 г. Стамбулом не были фактически решены ни вопросы о Балканском союзе, ни территориальные вопросы, ни проблема капитуляций. На рейде в Мраморном море покачивались на легкой волне могучие крейсера ‘‘Султан Селим Грозный” и “Мидилли”, бывшие “Гёбен” и “Бреслау”. После утреннего намаза 15 августа 1914 г. на них был поднят турецкий флаг, на борт вступило с десяток робко озиравшихся турок — палубных уборщиков; немецкие экипажи остались на кораблях, щеголяя новенькими фесками. Офицеры поигрывали четками (подарки нового хозяина — морского министра Джемаль-паши). Гордость германского флота была фиктивно, как признавал сам Джемаль-паша, куплена турецким правительством. Фактическим главой военно-морских сил Османской империи стал старший морской начальник “Гёбена” и “Бреслау” опытный, энергичный адмирал В. Сушон
[15].
К середине сентября все члены английской военноморской миссии покинули Турцию. Их места заняли немецкие офицеры. Начали свертываться торгово-банковские операции стран Антанты в Османской империи. Прекратила свою деятельность английская пароходная компания, осуществлявшая рейсы к Месопотамии и в Индийский океан. Османская Турция как бы отсекалась от сложившихся экономических связей с Европой и остальным миром. В то же время присутствие германских крейсеров под флагом со звездой и полумесяцем в Проливах изменило в пользу Германии и ее союзников соотношение сил на Черном море. Босфор оказался закупоренным. Для связей России с Антантой оставалась Балтика и морской путь вокруг Скандинавии. Взаимные экономические связи России и Турции также оказались парализованы, т. к. реализовывались большей частью через Проливы. В октябре 1914 г. Высокая Порта и Антанта обменялись резкими нотами по поводу упоминавшихся выше крейсеров. Впрочем, это был свершившийся факт. Несравненно большее значение имела нота Высокой Порты от 9 сентября 1914 г. об упразднении с 1 октября 1914 г. режима капитуляций как несовместимого с честью и достоинством империи и об отмене всех основанных на нем привилегий для иностранцев. Соответственно повышались таможенные тарифы. Султанскими указами-ираде от 13 и 17 октября 1914 г. было объявлено об упразднении юридических обоснований режима капитуляций.
Борьба за балканскую гегемонию отошла на задний план. Турция оказалась перед неожиданным фактом: и страны Антанты, и Германия с Австро-Венгрией, вопреки обещаниям, протестовали против отмены капитуляций. Как отметил, опираясь на новые документы султанского архива, турецкий историк 3. Топрак, Высокая Порта предложила всем державам, включая балканских соседей, заключить договоры, урегулировать экономические обязательства, учесть взаимные интересы и определить статус всех иностранцев в Османской Турции. За исключением Германии, все западные державы отказались от любых переговоров по этому поводу. Балканские страны и Австро-Венгрия отмалчивались.
Тяжелое впечатление в Стамбуле произвело ставшее достоянием столичной прессы требование американского посланника прислать в Турцию эскадру военных кораблей США в связи с несоблюдением турками режима капитуляций. Окончательная отмена капитуляций растянулась на три года, вплоть до января 1917 г. Все эти годы Турция в этом вопросе оставалась в полной изоляции, несмотря на ряд обращений к Центральным державам и к соседним балканским странам.
Со второй половины октября 1914 г., когда стали известны донесения турецких послов из Лондона, Вены, Берлина и Петрограда о нежелании стран Антанты гарантировать османский интегритет и о нараставшем раздражении Германии и Австро-Венгрии в связи с “двусмысленной и явно несоюзнической позицией триумвирата” (так заявил Вагенгейм Джавид-бею в середине октября), умеренные силы в турецком правительстве быстро теряли свое влияние. “Ввиду захвата всей власти в Стамбуле немцами, — сообщал А.Н. Щеглов, — Энвер стал полным диктатором. Во главе правительственных учреждений поставлены немцы. Почта и телеграф — под немецкой цензурой. Фирманы на проход судов через Проливы визируются, несмотря на протесты. Грузы захватываются без расписок. Фактически капитуляции отменены. На иностранных пароходах, кроме русских, разобщаются радиотелеграфы”.
21 октября 1914 г. Энвер-паша был утвержден главнокомандующим и первым же распоряжением приказал В. Сушону готовить нападение на русский черноморский флот. Стратегические планы военно-морского ведомства Османской империи на случай войны с Россией строились на двух отправных, весьма противоречивых, позициях. Они известны нам из уникального документа. Автор его — Рыза Шакир-бей, лейтенант флота Османской империи 1-го класса, офицер 8-го Русского отдела Морского Штаба Османской империи. “Записка на случай войны с Россией. 1914 г.” ныне хранится в Российском государственном архиве ВМФ.
Во-первых, предполагалось обеспечивать долговременную оборону Стамбула и Проливов созданием системы минных заграждений на подступах к Босфору, организовать систему баз ВМФ на всем черноморском побережье Турции от Босфора до Трабзона, сосредоточив там до 50–60 тыс. наиболее подготовленных войск. Планировалось возможно шире использовать подводные лодки для рейдов в Черном море на предельном отдалении от Стамбула и Проливов и обеспечивать оборонительный характер защиты Проливов за счет тесного взаимодействия флота и армии.
