Логическим завершением этой конструкции было предложение Р. Лансинга объявить международный протекторат над Стамбулом (документ был опубликован еще в 1921 г. См. Библиографию).
Документ лег в стальную шкатулку В. Вильсона, замысловатое изделие с единственным ключом. С этим суперличным сейфом В. Вильсон не расставался еще со времен своего профессорства и ректорства (1902–1916) в Принстоне. Шкатулка вмещала в свое время столько государственных секретов и так была дорога самому Вильсону, совершив с ним первый в истории США заокеанский президентский вояж в Европу в 1918–1919 гг., что впоследствии была помещена в особый реликварий президентов США.
Там же, в стальной шкатулке президента, уютно расположился еще один документ. Это был так называемый комментарий к “14 пунктам”, принадлежавший личному представителю Вудро Вильсона в Европе и его советнику, как мы бы сейчас сказали, по национальной безопасности, полковнику Э. Хаузу. Полковник-дипломат откорректировал в октябре 1918 г. ряд весьма либеральных и рассчитанных больше на восхищенных зрителей, чем на трезвых политиков, “14 пунктов” Вильсона.
Стамбулу и Проливам (в рамках 12-го пункта) уготовано было стать, согласно “комментариям”, номинально турецкой, а фактически — оторванной от других турецких территорий подмандатной зоной. Мандат мог быть коллективным или индивидуальным. Э. Хауз твердо полагал, что США лучше справятся с управлением Стамбулом и Проливами в одиночку. Под “остальной Турцией” подразумевалась Анатолия, в отношении которой Хауз предполагал применить соревновательный принцип “открытых дверей”.
Идея американского мандата стала известна в Стамбуле через европейские и местные газеты. Она поддерживалась султаном и его окружением. Большое распространение и сочувствие получило, кроме того, внесенное американской делегацией предложение передать мандат на Проливы и Стамбул каким-либо малым странам Европы. Назывались Бельгия и Дания. Мандат США или, еще лучше, малых стран вдохновлял тех, кто надеялся на возрождение османского прошлого. Эта мысль содержится в хорошо документированных “Этюдах по турецкой военной истории”, изданных Генштабом Турции (1980 г.).
* * *
Позиция Англии и Франции в последние предпарижские недели конца 1918 г. вызывала в Турции гораздо меньше энтузиазма, несмотря на все усилия сторонников Великобритании, а их было немало. Во-первых, потому, что именно Англия приняла фактическую капитуляцию Османской империи в Мудросской бухте и оккупировала все наиболее значительные арабские, т. е. исламские территории, включая святые земли — Мекку и Медину. Во-вторых, 7 ноября 1918 г. была оглашена и стала достоянием прессы англо-французская декларация. В ней, в частности, говорилось, что цель Англии и Франции “заключается в окончательном и полном освобождении народов, так долго терпевших турецкий гнет, и в создании национальных правительств и администраций, “источником власти которых будет инициатива и свободный выбор местного населения”. От Киликии до Мекки расположились, как говорилось выше, английские гарнизоны. Зерно Мосула и нефть Ирака (а к ее запаху были очень неравнодушны на Босфоре) были потеряны.
К тому же вокруг Курдистана, считавшегося со времен Абдул Хамида II последним и самым надежным оплотом Стамбула, Англия развернула дипломатическую игру без всякой оглядки на Стамбул.
Взгляды Франции на турецкую проблему тоже были четко определены. В начале января 1919 г. в портфеле Ж. Клемансо лежал план его советника по восточным делам А. Тардье. По этому проекту “сохранение турецкого господства” должно было ограничиться только западной и центральной частями Малой Азии. Армения, Сирия, Киликия, Палестина, все арабские государства выводились из-под суверенитета Стамбула. Статус столицы османского государства, его границы и режим Босфора подлежали дополнительному обсуждению.
Очевидно, что при всех ограничениях и при том, что в мирный договор, как рекомендовал полковник Хауз, “должен был быть вписан общий кодекс гарантий, обязательный для всех держателей мандатов в Малой Азии”, и введен принцип “открытых дверей", что в совокупности могло означать только одно — новый капитуляционный режим, принципы Вудро Вильсона оставляли Стамбулу тень надежды на выживание. А тень, многозначительную и спасительную, на Востоке ценить умеют…
Парижские же портфели Англии и Франции содержали откровенно смертные приговоры османскому режиму. «В пределах нынешней Османской империи, — повторял Д. Ллойд-Джордж, — не осталось ни одного уголка, который не надо было бы переделать и перестроить с самого основания, чтобы он мог хоть в слабой степени напомнить о древней славе и великолепии “до-османского” периода». Эти идеи прозвучали тогда столь ошеломляюще громко, что их помнят и в современной Турции (1986 г.).
2. “Душеприказчики” Высокой Порты
Если строго следовать протоколам Парижской мирной конференции, то вопросы о Стамбуле, Проливах, инонациональных областях Турции были подняты только в конце января 1919 г. Однако уже на предварительных неофициальных встречах членов Антанты, которые начались вскоре после прибытия 13 декабря 1918 г. В. Вильсона в Париж, возник вопрос, кто же собственно будет “душеприказчиком” бывшего “больного человека на Босфоре”. Все были деликатны, взаимно вежливы, но настоятельно выведывали друг у друга и все вместе — у Вильсона, кто же реально возьмет на себя бремя мандата и распорядится османским наследством.
В понятие мандата глава британского Форин оффис, сменивший на этому посту Эд. Грея, А. Бальфур и премьер-министр Д. Ллойд Джордж вкладывали как введение дополнительных войск в Анатолию, чтобы “отделить турок от нетурок”, так и судьбу Стамбула и Проливов. Помимо общих функций политического и хозяйственного контроля, надлежало определить судьбу целого народа.
В. Вильсон в ожидании своего триумфа был оживлен, бодр и любезен, однако от окончательного ответа отказался, сославшись на необходимость поработать над турецким вопросом на конференции, а главное — создать Лигу Наций. В принципе он не отвергал также идею американского вмешательства на уровне десантной операции в Анатолию, причем достаточно широкомасштабной.
После Рождества, буквально в канун нового, 1919 г., премьер-министр Греции К. Венизелос пополнил стальную шкатулку президента очередным документом. Еще 15–16 декабря В. Вильсон попросил, а Венизелос не смог ему отказать — обобщить все территориальные притязания Греции к Турции. В меморандуме Венизелоса Западная Анатолия должна была войти в новую Грецию. Стамбул (364 тыс. греков и 0,5 млн турок), по мнению Венизелоса, следовало бы передать Греции, которая в свою очередь гарантировала бы интернационализацию Проливов. Новую мощную Грецию устроило бы, по мнению Венизелоса (как вариант), установление протектората грядущей Лиги Наций над Стамбулом и зоной Проливов. Фактически эта зона была бы окружена греческой территорией, а Измир (Смирна) “стал бы вольным городом-портом”. Греческий премьер не забыл и Восточную Анатолию, где он предложил создать нечто вроде армянско-греческого государства под мандатом Линг Наций. Весьма “милое, мирное государство”, которое должно было начать свою жизнь с двух вещей. Поднять флаг и депортировать турок. Забывали только одно — куда? Страшная это зараза в политике — идея переселения народов. Вы не находите, уважаемый читатель?..
