Гвардейцы усаживают меня в салон.
— Нам обязательно лететь вместе? — ехидно спрашиваю Наварро, сидящего напротив меня.
Увидев его, я моментально краснею. Мне стыдно за те слова, что сказала в последнюю нашу встречу. Извиняться не собираюсь. Демонстративно отворачиваюсь от него, рассматривая мелькающие в окне облака.
— А тебе обязательно быть такой стервой? — Наварро резким движением откидывает вуаль с моего лица и грубо зажимает мне щеки правой рукой. Я мотаю головой и бью его по рукам.
— Держите себя в руках, господин Наварро. — снова прячу лицо под вуалью и скрещиваю руки на коленях.
— Не тебе об этом говорить. — смеясь, говорит Наварро.
— Ты омерзителен! — сквозь зубы отвечаю.
Как он может смеяться в день похорон родного брата? Ах, да, забыла, он сам же его и прибил.
Наварро только улыбается. Смотрим на меня исподлобья, оперевшись головой на руку. От такого колючего и острого взгляда у меня мороз по коже. Я смотрю в пол, лишь изредка поглядываю на командора, чтобы проверить, пялится он на меня или нет. Наварро буравит меня таким странным взглядом, будто он чего-то ожидает от меня. Чего-то очень важного.
Мы летим в гробовом молчании. Слышно, как ресницы касаются вуали, когда моргаю.
Аэрокэб паркуется на площадке, вблизи которой находится Зал Прощаний.
Наварро выходит первым из салона. Галантно подает мне руку, но я демонстративно не подаю своей.
— Веди себя прилично. — Наварро резко дёргает меня за руку, прижимая к себе. — Без капризов и истеричных фокусов. — шипит он мне в ухо. — Или я накажу тебя сегодня ночью. — с придыханием говорит он.
Мы идём к Залу, где состоится траурная церемония. Затем вынесут тело Этельстана, чтобы процессия из знатных господ проводила его до склепа всех императоров.
Я иду справа от Наварро. Позади нас генералы, их жёны, политики, прочая элита и их охрана. У всех на лице абсолютное равнодушие. В компании бесчувственных людей мы входим в огромный пирамидальный зал. Навершие зала сделано из хрусталя, добытого на Церере. Свет, проходя через вершину, преломляется и наполняет зал великолепными оттенками. Блики играют на натертом до блеска полу, на каменных стенах. В центре, на пьедестале, лежит Этельстан. Его голова и ноги украшены редкими цветами, единственными в своём роде. Кто придумал эту иронию? Похоронить с императором уникальные растения, которые человечество уже никогда не увидит в живую.
Собравшиеся окружают пьедестал. Двери с хлопком закрываются, а значит все в сборе и пора начинать.
Главный макабр, человек по похоронным церемониям, идёт к Этельстану. Встаёт за кафедру, которая появилась из-под пола. Он машет руками, чтобы сделать последние приготовления.
Мне не по себе. Смотрю вверх, на ясное небо сквозь хрустальный потолок. Солнце так ярко светит сегодня, как будто ему всё равно. Вдруг мелькнула тень. Что это было? Птица? Тревога захватывает сердце, и оно бьётся так быстро, что сейчас выпрыгнет. Машинально сжимаю плечо Наварро.
— В чём дело? — спрашивает он слегка наклонившись ко мне.
— Что-то не так. — тихо и сбивчиво говорю.
— Что именно? — нахмурившись спрашивает командор.
Макабр уже читает прощальную речь своим скрипучим голосом, но я его не слышу. Оглядываюсь по сторонам. Такое ощущение, что кто-то рыщет вокруг.
— Лора, в чём дело? — он допытывается до меня, но я не могу и слова проронить.
Я смотрю в его глаза, потом на губы… В этот момент потолок звонко разбивается, обрушивая острые осколки прямо на тело Этельстана. Непонятный дым заполняет зал. Начинается паника. Люди кашляют, задыхаются и падают, не успев добежать до выхода.
Наварро одной рукой прикрыл себе рот, а другой обнял меня. Нагнувшись, чтобы не так скоро надышаться газом, мы идём к кафедре, возле которой безжизненно лежит макабр. В тумане мелькают силуэты. Полная неразбериха. Крики, мольбы о пощаде и звон клинков.
Наварро шатается, еле стоит на ногах и задыхается, а мне ничего. Только резкий запах газа щипет ноздри и глаза, отчего они слезятся.
Добравшись до пьедестала и кафедры, Наварро закрыл тело брата саркофагом, в котором его должны были отправить в склеп.
— Встань за кафедру и нажми на зеленую кнопку. — еле дыша, командует Наварро. — Ты окажешься под залом, дальше вызови Ио, она отведёт тебя в безопасное место.
— Без тебя я никуда не пойду! — кричу и тяну его с собой. Тяжёлый, зараза.
— Нет. — слова хрипло вырываются из его груди.
Через мгновение черный силует вонзает в спину Наварро нож. Командор из последних оборачивается и начинает драться с убийцей.
— Беги, глупая пташка…
Это последние слова, которые сказал мне командор. Жесткая рука тянет меня к себе. Надевает на меня пояс, а потом что-то дёргает меня вверх. Вижу под ногами весь зал. Люди в нём становятся все меньше и меньше, пока из-за тумана невозможно их разглядеть. А потом резко становится темно. Слышен только шум мотора. Где я?
Глава 30
Я, крепко пристегнутая, сижу на жестком сиденье в тесной кабине звездолёта. Мы уже преодолели атмосферу Земли, вышли на орбиту и готовимся к гиперпрыжку.
Кто напал на нас в Зале? Повстанцы? Для них такой поступок слишком дерзкий. Раньше они обходились терактами в торговых центрах да парках. Что с Наварро? Он жив? И кто эта женщина, сидящая рядом со мной? Она ловко управляет кораблём, и иногда мне кажется, что делает это она силой мысли. Её голос мне знаком. Такой же, как у ассасина, что впутал меня в это. Больше всего меня поражает то, что она очень похожа на меня.
Она ведёт себя так, будто меня здесь нет.
— Куда мы летим? — не выдержав неизвестности, спрашиваю её и пристально смотрю женщине в глаза. — Кто вы?
— Ты выполнила свою часть договора, а я свою.
Странная манера отвечать на вопросы. Выходит, это она связной, ассасин в сером кевларовом костюме, ну та, что ранила меня в первую ночь.
— Но вы сказали ждать у пруда через три дня.
— Планы изменились. — она отвечает, не глядя на меня. Панель управления и всякие показатели полёта занимают её больше, чем я. И что это за изменившиеся планы? Почему нельзя было забрать меня по-тихому? К чему насилие, да ещё и в траурный день. Ах, Наварро, я столько раз желала тебе смерти из-за того, что ты сделал, а сейчас сама не своя. Хочу, чтобы остался жив, даже если мы никогда больше не увидимся.
— Кто вы? — тихо переспрашиваю.
— Есть догадки? — отрицательно мотаю головой. — Не понимаешь, почему я похожа на тебя? — ехидно спрашивает она. — Детка, это не я похожа на тебя, а ты на меня.
— Что? — недоумевающе спрашиваю.
— Я твоя мать. — гордо заявляет она.
